Положив руки на край письменного стола и закрыв глаза, чтобы не видеть собственного лица в зеркале, она заставила себя расправить плечи, хотя от этого ей стало больно. Смотреть на себя она больше не могла из страха потерять рассудок. Отвернувшись от зеркала, Кассандра оглядела комнату, поскольку раньше, когда он привел ее сюда, у нее не было случая толком разглядеть обильную, избыточную, почти женственную в своей изнеженности роскошь обстановки. Повсюду стояли сундуки и коробки – явное свидетельство того, что хозяин собрался в дальний путь.
Вдруг у нее затряслись колени, ей пришлось присесть. Отодвинув в сторону с полдюжины розовых подущек, Кассандра опустилась на обитую пурпурным атласом оттоманку. На мгновение она позволила себе закрыть глаза и передохнуть, но почти сразу же выпрямилась. Надо было взять себя в руки.
Все могло обернуться куда хуже. Уэйду все-таки не удалось ее изнасиловать, хотя в чем его никак нельзя было упрекнуть, так это в нехватке усердия. А с другой стороны, Кассандре, возможно, было бы сейчас легче, если бы его старания увенчались успехом. Сумей он добиться своего, он, наверное, не пришел бы в такую ярость У него не осталось бы ни времени, ни охоты, чтобы так издеваться над ней в отместку; он не придумал бы стольких разнообразных и изощренных способов заставить ее заплатить за свое поражение. Но ей по крайней мере не пришлось притворяться, будто она получает удовольствие от происходящего. Спасибо и на этом. Она очень скоро поняла, что он вовсе не стремится взволновать ее или возбудить. Он хотел нагнать на нее страху. И в этом блестяще преуспел.
Совершенно неожиданно из ее груди вырвалось рыдание. Не успев даже сообразить, откуда что взялось, Кассандра безудержно расплакалась. Немота, владевшая ею прежде, была ей ненавистна, но оказалось, что слезы гораздо хуже. Эта боль была слишком остра: при каждом новом приступе плача пополам с икотой кто-то словно вырывал сердце у нее из груди. Она бессильно упала на бок и целиком отдалась удушающим, выворачивающим душу рыданиям.
Постепенно ей удалось успокоиться. Она чувствовала себя опустошенной, но по сравнению с прежней болью это было отрадное ощущение, просто милость Божья. До нее стало медленно доходить, что она не сошла с ума и не впала в истерику. Она осталась сама собой. Она выжила.
И еще она кое-что узнала. Теперь ей ничего другого не оставалось, как дать знать Куинну. И тогда все будет кончено.
Раздался негромкий стук в дверь, и в комнате опять появилась горничная. Кассандра молча взяла у нее из рук письменные принадлежности, и девушка ушла с поклоном, одарив ее на прощание своей дружелюбной улыбкой.
Маленький письменный столик в спальне Уэйда располагался в простенке между двумя окнами. Кассандра открыла его и села. На мгновение она задумалась. Кому адресовать письмо – Куинну или Риордану? Лучше первому, решила она. Не говоря уж о том, что невыносимо больно и неловко было бы обращаться к Филиппу с любыми словами; сообщение, которое она собиралась передать, надо было прочесть немедленно, чтобы вовремя принять соответствующие меры. Если она пошлет записку Филиппу, а он задержится в Сомерсете до субботы, развлекаясь с Клодией, несчастья не миновать. Обмакнув перо в чернильницу, Кассандра начала писать.
Ну вот, дело сделано. Если ей удастся уговорить Уэйда отпустить ее из дома под каким- нибудь предлогом, не будет нужды посылать письмо. Но оставлять это дело на волю случая ни в коем случае нельзя; надо попробовать заручиться помощью горничной, причем безотлагательно. Служанка показалась ей доброй девушкой; возможно, за деньги она не откажется передать записку посыльному по секрету от своего хозяина. Ну, а уж потом у нее будет время подумать о том, как ей самой выбраться отсюда. Самое главное – передать жизненно важные сведения Куинну. Который же теперь час? Два или три часа пополудни, решила Кассандра. Действовать надо быстро. Она сложила письмо и надписала адрес.
Кто-то тихо постучал в дверь. Конечно же, это горничная! И все же Кассандра сунула письмо на грудь под сорочку и на всякий случай отошла подальше от письменного стола.
– Войдите!
Это был Уэйд.
Закрыв за собой дверь, он подошел к ней своей неспешной походкой. Движения у него были томные и плавные, как всегда. Он окинул ее полураздетую фигуру полным ледяного презрения взглядом, и ей сразу же вспомнилось все то, что он делал с лей, все то, что он заставил ее сделать. Неужели он попытается еще раз? С холодной отчетливостью Кассандра поняла, что, если он сделает еще одну попытку, по крайней мере для одного из них это кончится смертью.
– Тебе уже лучше, любовь моя?
– Нет.
Когда он наконец оставил свои бесплодные попытки доказать, что он мужчина, она заявила ему, что ее тошнит. Тогда он ушел. И тогда, и сейчас Кассандра говорила чистую правду. Уэйд слегка усмехнулся, услышав ее ответ.
– Колин, я ушла из дома в такой спешке, что не захватила с собой никаких вещей. Мне бы хотелось вернуться и забрать свою одежду.
– Ты бы этого хотела? Но зачем?
Увидев недоумение на ее лице, он улыбнулся еще шире.
– Здесь тебе одежда ни к чему. Ах да, забыл сказать: я велел горничной выбросить твое платье. Оно тебе тоже не понадобится.
– Ты…
Уэйд рассмеялся вслух.
– Закрой рот, Кассандра, у тебя глупый вид.
– Колин, о чем ты говоришь? Разумеется, мне нужна одежда!
Ее охватил страх, но она сумела сохранить спокойный тон, словно приняла его слова за шутку.
– Да нет же, она тебе не нужна. После того, что было сегодня, никакой надобности в ней нет. Да, кстати, милая, что ты писала?
Кровь отлила от ее лица.
– Ничего я не… о, ты говоришь о бумаге, которую принесла горничная? Я п-п-подумала, что стоит написать записку тете Бесс. Дать ей знать, что я уезжаю.
– Твоей тете? Нет, это не слишком удачно придумано, – заметил он, покачивая головой с деланной укоризной. – Тебе следовало бы сказать, что ты пишешь своему кузену, например, или какой-нибудь подруге. Это прозвучало бы гораздо правдоподобнее.
Уэйд подошел ближе.
– А где письмо?
– Письмо? Что ты имеешь в виду?
– Ну-ка посмотрим… На столе его нет, – продолжал он с лукавой игривостью, словно они играли в прятки, – и нигде его не видно. – С этими словами Уэйд оглядел комнату и повернулся к ней с широкой улыбкой. – Ну, Касс, значит, оно у тебя!
Кассандра попятилась от него в ужасе, вытянув руки перед собой.
– Не надо, Колин, никакого письма у меня нет, клянусь! Ты меня пугаешь, прошу тебя… нет!
Уэйд схватил ее за волосы и оттянул ей голову назад, а свободной рукой разорвал сорочку на груди. Сложенное письмо выпало на пол. Он ударил ее в грудь кулаком с такой силой, что она налетела спиной на кроватный столбик.
– Сядь на постель и не шевелись, – рявкнул он.
