отношении США… Но он потому и гражданин США, что пробовать не будет. И будет гражданином США, пока не попробует.
Но почему идет целый караван? В чем смысл (он же – соль из вышеприведенного анекдота). Те, кто должен по роду профессии думать о смысле, почему-то предпочитают считать, что караван есть, а смысла нет ('соли нет, одно дерьмо'). Я же считаю, что смысл существует. А отказ от понимания этого смысла – непростительно легкомыслен.
Легкомыслие становится опасным политическим фактом только тогда, когда совсем разные политические силы начинают в чем-то действовать одинаково.
Если Ю.Афанасьев, Б.Парамонов и другие будут легкомысленно исполнять свои функции, а их оппоненты так же легкомысленно отказываться от анализа продуктов подобной мыследеятельности, то возникнет тотальное легкомыслие. Легкомыслие – не политический факт, а некое свойство определенных мыслящих особей. Тотальное легкомыслие – это макрофеномен и макротенденция. И в этом смысле – политический факт. Когда такие 'макро' возникают внутри не отвергающего их общества – добра не жди.
Так что давайте лучше поищем смысл. И для этого обратимся к истории. Наш оппонент считает, что мы никогда к ней не обратимся. Потому что мы легкомысленны, как и он. И на то есть свои причины. Мол, начнешь обращаться, многим мало не покажется.
Не знаю, как многим, но ваш покорный слуга к истории обращался, обращается и будет обращаться. Ибо это обращение – единственный способ нахождения смысла в чем бы то ни было. Начнешь оглядываться на прошлое – и иначе увидишь смысл настоящего. Даже если это настоящее является буквальным повтором прошлого. То есть дежавю. Опять же, важно, на какую тему дежавю.
Итак, жанр – дежавю. Тема – проскрипции.
Проскрипционное дежавю
Дело в том, что Афанасьев уже составлял проскрипционные списки лет этак двадцать назад. Составлял – и оглашал. Оглашал он их на очень модной и влиятельной тогда 'Московской трибуне'. Сейчас уже забыли, что такое 'Московская трибуна', а зря.
Выступая на этой трибуне в те далекие годы, Ю.Афанасьев размахивал моей книгой 'Постперестройка' и говорил буквально следующее: 'У коммунистов появились мозги, и с этим срочно пора кончать'.
Уже тогда возникало несколько вопросов.
Вопрос #1. Почему с мозгами надо кончать? Может быть, надо обрадоваться, что они возникли, вступить в диалог, развить дискуссию? Или собственных мозгов нет, и интеллектуальная дискуссия невозможна?
Вопрос #2. Либеральна ли формула, согласно которой надо кончать с мозгами? Как быть, например, с фразой великого либерала из шиллеровской трагедии 'Дон Карлос' маркиза де Позы: 'О, дайте людям свободу мысли'? Понятно же, что одновременно 'кончать с мозгами' и давать свободу мысли невозможно. Фразу Вольтера 'я враг Ваших убеждений, но готов умереть за Ваше право их высказывать' – уже так затерли, что дальше некуда. Но какой без нее либерализм?
Вопрос #3. Как именно можно 'кончать с мозгами'? Мысль свободна. Цензура невозможна. Значит, нужно развернуть какие-то неслыханные психологические репрессии. Но это называется 'охота на ведьм' или 'грязный пиар'. Если это устроить, то 'прощай, достоинство', и какой либерализм?
Вопрос #4. Что будет после того, как с мозгами покончат? Появятся безмозглые, но не бессильные. Это прямой путь триумфу подворотни. Зачем он нужен либерализму? Подворотня покончит с одними мозгами – займется другими. Потому что для кого-то любые мозги – это пакость, и с ними со всеми пора кончать. Так что, либерализму нужен триумф подворотни? Какой же он тогда либерализм?
Вопрос #5. Кто порекомендовал Афанасьеву так своевременно и мудро заявить, что с мозгами пора кончать?
Начнем с ответа на последний вопрос.
Может быть, никто ничего Афанасьеву тогда не рекомендовал? И это был просто зов его души? Увы, я точно знаю, что была письменная рекомендация. Точно знаю, чья. Знаю я это, как сейчас говорят, не 'ващще', а 'чисто конкретно'. То есть 'с точностью до прочтения этой рекомендации'.
Но мало ли, что я знаю? Как доказать-то? Мало ли, как! Например, по уровню реакции на указания Афанасьева. Я тогда еще математикой баловался. Хотите, покажу кривые, демонстрирующие масштаб информационной войны, начатой тогда же? Хотите, добавлю к этому хронологию? Информационная война началась через три дня после тогдашнего выступления Ю.Афанасьева. В ней участвовало два десятка газет. Она длилась многие месяцы. В пределах войны согласованно менялись тематические регистры и интонации.
Кто этим управлял? Афанасьев из своей квартиры? Некий штаб в его Историко-архивном институте? До каких пор можно 'ваньку-то валять'?
Война строилась на оголтелой лжи. Все нарицательные сейчас творения грязных пиарщиков – 'отдыхают'. Увы, наш либерализм не вобрал в себя великие идеи гуманизма. Он не считает, что в правде сила. Печатать в своих официальных публичных биографиях, когда и сколько работал у Ельцина, смотреть в глаза оппоненту и говорить 'Я не работал у Ельцина', – это норма нашей извращенной либеральной культуры. Печатать свои записки и называть их 'записками Кургиняна' – такая же норма.
Кончать с мозгами… Устраивать информационные репрессии… Основывать их на лжи… Применять самые грязные пиар-технологии… И называться либералами, ахая по поводу бесчестности кремлевских пиарщиков… Кто это все исполняет? Наследники идеалов Гюго?
Есть историческая память, и они ее у нас не отнимут. Я это буду помнить. Мои дети и внуки будут помнить.
Но помнить не значит ненавидеть. У меня нет ненависти к либерализму. Вот чего нет, того нет. У меня нет даже ненависти к той патологии, которая состоялась вместо него в России. Я не ненавидеть хочу, я хочу понимать. В любом случае, не бывает патологии такого масштаба, не имеющей политических и культурных корней.
У круга Ю.Афанасьева, взявшего на себя роль ревнителя свободы и назвавшего себя 'либеральным', были тогда все возможности для подобной травли. И эти возможности были предопределены исторической ситуацией. Народ поддерживал советский реформационный либерализм, плавно перетекавший в ельцинизм. Ну, куда денешься от правды-то? Поддерживал народ своего убийцу. На руках носил. И в этом его, народа, историческая ответственность.
Но я не буду называть этот народ разного рода скверными именами. Опять-таки, потому что не хочу ни восславлять, ни проклинать. Хочу понимать. Понимание же приводит к тому, что было нечто обоснованное в том народном безумии. Коммунистическая номенклатура страшно загнила. И народ это чувствовал. Не хочу сказать, что он чувствовал только это. В любом случае, его ответственность и правота страшным образом сочетаются. И все мы еще долго будем платить по этим счетам.
Прошло двадцать лет. Все эти двадцать лет мы пытались что-то доказать народу. И что-то, в общем-то, доказали.
Еще больше 'преуспели' наши противники – весь этот круг Афанасьева. Они рассказали о себе много. Они раскрылись – бесстыдно и окончательно. Они продемонстрировали, 'кто есть что' на языке творимой ими реальности.
Это не бесплатное удовольствие. Теперь у круга Афанасьева нет и в помине сотой доли тогдашней общественной поддержки. Нет и не будет. Так сложилась жизнь. И так они ее складывали.
Возникла новая реальность. И посреди этой новой реальности – 'те же и Мартын с балалайкой'. Опять, гляди-тка, Афанасьев с его проскрипционными списками. Двадцать лет прошло… Двадцать лет! У проскрипционщика – ни ветра в парусах, ни инфраструктуры. Без всякой поправки на время и обстоятельства, ничего не меняя и ничему не учась, надо взять и 'наехать'! И принцип, заметьте, тот же: 'Чую, чую, появились мозги! И не там, где это нужно…'. Нужно кому?
Мне возразят: 'Сам же говоришь, что историческая ситуация изменилась. Так чего дергаешься?'
Отвечаю. Есть ложная концепция исторических изменений. Она состоит в том, что любые такие изменения необратимы. Опирается эта концепция на теорию линейного прогресса. А ее противники говорят, что прогресса нет вообще.
Прогресс есть! И он обладает абсолютной ценностью. Но это, так сказать, крайне нелинейная штука.
