ограниченный и временный контингент собрался на красноярской земле. А чем мы там занимались, спросите? Я отвечу: было открытие в краевой центральной библиотеке — там, кстати, я впервые и увидел Бушкова, так давно сошедшего с нашего фэновского горизонта, были различные выступления в библиотеках, институтах, техникумах и т. д. Андрей Чертков, например, ездил в Атомград (или, как он именуется официально — Красноярск-26), там производят такой дорогой, но такой ненужный сейчас оружейный плутоний. И вернулся оттуда приятно пораженный в обоих смыслах. Этакий, говорит, заповедник социализма — город за колючей проволокой! Я пробовал после втихую узнать у него, как там с конверсией, не мастерят ли там местные умельцы, какую-нибудь стиральную машину нового типа, из тех, что стирает все и вся и подчистую, но не признался Чертков, то ли не знает, то ли… И я выступал, как это ни показалось мне странным. И делал это я примерно так: вежливо здоровался и приглашал всех девушек после окончания лекции в сауну, которая нас дожидалась на базе. Обычно после этого мне вопросы не задавали, а уж если это не помогало, то приходилось начинать рассказывать о моих встречах с Г.Дж. Уэллсом: широко известный писатель был, говорил я аудитории, интереснейший человек, правда, Ленина почему-то не любил, все кремлевским мечтателем его обзывал. А в доказательство своих слов я потрясал известной книжкой Штерна. Во, говорил я, факт этот даже в литературе отображен. Иногда вопросы милых и доверчивых слушательниц ставили меня в тупик, как это было со мной в пищевом техникуме, и я отвечал вопросом на вопрос — указывая на стенд, на котором были изображены герои русской литературы — а где Муму? Это поразило всех — Муму действительно отсутствовала на стенде — может, временно отлучилась по своим собачьим делам? Но от меня сразу отстали, я бы даже сказал, с этаким уважением. Особенно доставал вопрос, почему я не писатель, а вот среди писателей и так далее. Тут уж приходилось брать себе на помощь авторитет братьев Стругацких и рассказывать байки о том, как это тяжело и трудно — быть профессиональным читателем, что невзирая ни на что мы идем к светлому и счастливому… что в отличие от моего знакомого Кости, специалиста узкого профиля, я специалист профиля широкого, что вот за этот тяжкий труд я и получаю сейчас деньги, что… У нас в Питере мы поднимаем культуру, в особенности НФ, на небывалую высоту… И меня слушали, и мне хлопали, нет, это был просто праздник какой-то! А сауна тоже была, хоть и раз всего. И сидели мы там с Прашкевичем на верхнем полке, и размышляли распаренные, что, мол, у них там, у дельфинов, тоже, наверное, есть свои фэны, что им там, наверное, как и нам хорошо… и плавает там один дельфин с поломанной ластой — продолжил Геннадий Мартович, тут я не выдержал и ушел пить пиво с простым и незатейливым названием 'Попей пива'.
А время шло, сверкая вспышками моего и двух николаенковских фотоаппаратов. И приближалась кульминация, то бишь счастливая развязка. Пригласив Эдуарда Вачагановича сопредседателем счетной комиссии, назначив Андрея Черткова исполнять обязанности человека-компьютера при счетной комиссии, а Сашу Николаенко обязав быть при этом безмолвным свидетелем, заставив его перед этим дать страшную армянскую клятву Геворкяну, мы уединились и принялись считать. И результаты незамедлили явиться. Результаты как интересные, так и достойные, но мы до поры и времени хранили их в своих сердцах. Впрочем, вот уже и день вручения — время-то летит, время как летит, боже ж ты мой — в краевой библиотеке, одном из спонсоров 'Сибкона', кстати сказать! Пока суть да дело, мы разминаемся пивком, курим, треплемся, и тут Сашка Николаенко обнаруживает на доме рядом вывеску Красноярского ФСК и предлагает увековечить меня на ее фоне — этакий Завгар с бадиком в одной руке и бутылкой пива в другой. Сказано — сделано — вспышка — миг увековечен, а со стороны библиотеки уже летит посыльная: — Борис Александрович, Вас к телефону, — и тихо добавляет: — Срочно! А в голосе паника. Не спеша, допивая пиво, хромаю к библиотеке, к телефону: — Алло? — А в ответ: — Борис Александрович, мы тут, понимаете, в поте лица, а вы тут, понимаете, цирк какой-то! Несерьезно! — И длинный гудок. Все понятно. У каждого своя работа. Выхожу, объясняю ребятам, смеемся, удивляемся, смотрим на то самое здание и замечаем на его фасаде две камеры, которые, как известно, всегда смотрят в мир. Ну а потом время преть под софитами местного телевидения, к счастью, не мне одному, интересно посмотреть бы в натуре, и начинается то, ради чего все мы собрались. Зал забит простыми читателями, фэнов почти нет, как-то даже непривычно, а на подиуме все профи, профи, профи… Различные выступления, поздравления, сюрпризы. Первый — красноярцам писатель Андрей Измайлов наиболее по вкусу и отныне и вовеки веков, за что ему тут же вручают миллион! Миллионщик — шелестит по залу. Измайлов доволен, пока. К отлету домой он уже разжалован — наполовину наверняка. Довольны и мы, но странно: ему наша радость не в радость. На сцену выносят призы. Настоящие мечи — острые, сверкающие сталью и позолотой, в ножнах, обитых кожей — ну просто блеск! И Геннадий Прашкевич оглашает лауреатов: 'Меч Руматы' получает Сергей Лукьяненко за роман 'Рыцари Сорока Островов'! Этакая японская катана — обнажена, показана залу — свистит рассекаемый лезвием воздух публика в отпаде, меч убран и счастливый лауреат, прижимая меч к груди, садится на место. 'Меч в зеркале' — на сцене Вячеслав Рыбаков, вручение проходит под знаком 'награда нашла героя' — получает двуручный меч за лучшую альтернативную НФ — роман 'Гравилет 'Цесаревич'. 'Лунный Меч' достается Андрею Лазарчуку за рассказ 'Мумия', написанный в жанре ужасов, и, наконец, последний приз, 'Меч в камне', за лучшую фэнтези — его получает Михаил Успенский за роман 'Там, где нас нет'. Счастливая жена Успенского выбегает из зала поплакать, перекурить эту новость. Держись, Нелля, говорю ей, может, и не зарубит, ты, главное, не гневи его!
Вот так это и было. Вот так быстро прошел момент праздника, к которому готовились два года! Впрочем, впереди второй праздник — Интерпресскон! А мы все загружаемся в автобусы, ехать в санаторий, на банкет — святое дело ведь! Пытаюсь прихватить с собой пару девиц — популярно объясняю, в какую компанию им довелось попасть, какие у них перспективы и они уже совсем было понимают… но… елы- палы… Крутой банкет, речи, поздравления, песни, стихи и снова речи, речи, речи. В перекурах, собрав кого смог, сжигаю бланки голосования, за что чуть позже Ютанов меня пеняет с сожалением — не так, не так нужно было их жечь! Что ж, молодо-зелено, еще научусь, было бы желание! Попутно как муравей таскаю в свой номер, что бог послал с банкетного стола — я заботливый, многим завтра с утра уезжать — нужно поправиться, с этой мыслью и засыпаю, и просыпаюсь, и почти никого, увы, не вижу. Провожаем новосибирцев и остаемся только мы — питерцы и хозяева. А на другой день и мы улетаем — все усталые, скорее бы домой. Родина она ведь, как известно, и в Африке Родина!
Такие вот пироги, как говорил один мой знакомый!
Подробности
'СТРАННИК-95': СПЕЦИАЛЬНЫЕ ЖАНРОВЫЕ ПРЕМИИ НОМИНАЦИОННЫЕ СПИСКИ
Годы номинации: 1992 — 1994
Звездочками отмечены произведения, вошедшие в тройки финалистов в каждой категории.
1. Юрий БРАЙДЕР, Николай ЧАДОВИЧ. Евангелие от Тимофея; Клинки Максаров: Романы из цикла 'Тропа'. — В кн.: Брайдер Ю., Чадович Н. Избранные произведения; Том 1. Нижний Новгород: Флокс: 1994. (И другие издания).
2. Сергей ИВАНОВ. Двое: Роман. — В кн.: Иванов С. Крылья Гремящие. СПб.: Terra Fantastica, 1993. (И другие издания).
* 3.Любовь ЛУКИНА, Евгений ЛУКИН. Сталь разящая: Повесть. — В журн. 'Миры' (Алм-Ата), 1993, #2. (И другие издания).
4. Сергей ЛУКЬЯНЕНКО. Атомный сон: Повесть. — В кн.: Лукьяненко С. Атомный сон. Красноярск: Периодика, 1992. (И другие издания).
* 5.Сергей ЛУКЬЯНЕНКО. Рыцари Сорока Островов: Роман. — СПб.: Terra Fantastica, 1992.
