издании романа. Как вы думаете, Василий Дмитриевич, повредило бы 'Войне и миру', если бы сия эпопея опубликована была не в шестидесятые годы XIX столетия, а хотя бы в середине семидесятых годов того же столетия?
На последний вопрос рискните честно ответить сами.
Роман АРБИТМАН
А/Я 153
ОРОЙХОН, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ИЛБЭЧ
ОТ РЕДАКЦИИ:
Это письмо пришло в один из Петербургских журналов, откуда и попало к редакторам 'Двести'. Мы связались с авторами и они позволили нам опубликовать его, опустив вступительный абзац и поставив название, предложенное И.Шишиным.
Как известно, дети тратить денег не умеют. В этом мы лишний раз убедились, когда старший сын, ухнув разом все карманные деньги, купил на лотке роман Святослава Логинова 'Многорукий бог далайна'. Вернее было бы сказать не купил, а купился, клюнув на очередную покрытую огнями святого Эльма фигуру колдуна. Взрослый человек такой ошибки не сделал бы — за последние годы мы навидались этих двойников звездного императора. Впрочем, оставим колдуна на совести художника и вглядимся в текст. Сначала мы, увидав книгу, даже были довольны: наконец-то на обложке стоит отечественная фамилия, и значит, можно надеяться, что автор пишет по-русски, а не на пиджин-русиш, в котором практикуются перекладчики с американского.
Бабушка, исполняющая обязанности домашнего цензора, сказала, что заметных непристойностей в книге нет, хотя она (бабушка) ничего не поняла. В результате, роман был отдан детям. Очень скоро мы обнаружили, что язык наших сыновей странным образом обогатился. В обиход вошли такие слова как 'паршивая тайза', 'жирх вонючий' и иные, столь же благозвучные термины. Родительское недоумение рассеялось, когда за роман взялись мы.
Увы, все наши надежды на русский язык развеялись как дым, потому что без словаря читать 'Многорукого бога' оказалось просто невозможно. И словарь требуется немалый: авар, авхай, баргэд, бовэр, ван, гвааранз, далайн… и далее по алфавиту. Правда, на 'Е' слов не обнаружилось, но уж на 'Ё' — целый зверинец. Читаешь, и хочется сказать что-нибудь энергичное на ту же букву. Андрей Балабуха — автор послесловия — любезно объяснил нам причину этой странности. Мы не против авторских комплексов, но зачем же распечатывать их тиражом двадцать пять тысяч экземпляров и рассылать по всей стране?
Список словесных монстров завершает ямх, которым меряют харвах, которым стреляет ухэр, которым обороняют оройхон, который построил илбэч. Каково? За какие провинности автор, ыльк его укуси, заставляет нас читать это? И почему нас пытаются уверить, что роман написан по-русски? Впрочем, добросовестный Андрей Балабуха сообщает, что все эти уулгуи и жужигчины родом из Монголии. В таком случае, может быть следовало издать роман не на берегах Волги, а где-нибудь поближе к голубому Керулену? Вот только как отнесутся потомки Чингиз-хана к подобному обращению со своим языком?
А пока (дурной пример заразителен) наши сыновья беседуют на диком псевдомонгольском жаргоне:
— Ты, мелкий зогг, уползай в свой шавар!
— Я заставлю тебя напиться нойта!
Велик могучий русски языка.
И. и И. Шишины
В славное время Перемен, когда коммунисты-заглотчики уже не могли воровать по-брежневу, а демократы еще не начали все подряд чубайтизировать по-привату, меж фэнов, изрядно замученных 'молодогвардейской' фантастикой, прокатилась волна интереса к Неведомому жанру fantasy, буйно расцветавшему на Западе, а у нас известному лишь по неполному Толкину (превосходно!), да такой же неполной Стюарт (замечательно!). Остальное же прячут, не дают наслаждаться читателям великолепными сказками. Вот и ждали встречи с Неведомым, а отечественные фантасты свои произведения, слегка раздвигавшие рамки НФ, называли сразу и без обиняков — fantasy. Слово это, как говорят языковеды, стало очень 'шумным' — то есть употребляется не в меру часто; оно превращается в слово-паразит, и скоро его будут лепить где ни попадя — лишь бы книжку продать. (Смотри, например, предисловие к рассказам В.Пелевина в 'Независимой газете' от 24.01.93.).
Однако, все изрядно подпортил 'Северо-Запад', этот Стаханов от книгоиздания, выдав на-гора десятки томов в ядовито-желтых обложках ну очень уж неудобочитаемой продукции: если автор приличный, то переводчик перестарается, а если перевод гладкий — то и автор не запоминающийся. Теперь же, разочаровавшись в Неведомом, которое не принесло в отечественную фантастику иных сюжетов, кроме как подражаний, наши любимые литераторы сильно озабочены дальнейшей судьбой маленького ребенка fantasy. Иначе чем объяснить подборку в 'ДВЕСТИ-В'?
В 'Открытом письме…' Д.Громов и О.Ладыженский открыто не призывают к торжеству фэнтези над всей прочей литературой, но всем известны их повести, написанные не без парадоксов, но лишенные какой бы то ни было занимательности. Писательское кредо новоявленной харьковской школы заявлено в девизе нового альманаха 'Библиотека Мастера' — 'Ни слова о политике!'. Как будто, выкинув политику, жизнь расцветет васильками и ромашками. Они что, уже не помнят, что в комплекте к шорам на глазах полагается хлыст и шпоры?
По статье Н.Романецкого у меня тоже есть несколько замечаний. То, что советская фантастика 'оказалась менее интересной', так это проблемы личного вкуса. По мне, так лучше томик Покровского, чем собрание сочинений Фостера или там Нортон. Попытки вывести аналогии с развитием НФ и победой 'физиков' над 'лириками' и вовсе неуместны — разве видим мы в 'молодогвардейской' школе бурлеск научных открытий и каскад фантастических изобретений? Нет этого. А сравнение с токарем, как и любое другое сравнение, хромает. Причем на обе ноги сразу. Во-первых, Н.Романецкому не нравится, что некоторые писатели подолгу шлифуют свои произведения. Что поделать — Лев Толстой раз восемь 'Войну и мир' переписывал, сам видел разные версии в стареньком ПСС. Из отечественных 'шлифовальщиков фраз' напомню С.Довлатова и Б.Штерна, М.Веллера и М.Успенского.
