переиздание не нарадуешься. Но вот 'Принцесса стоит смерти' и 'Планета, которой нет', напечатанные в этом сборнике впервые, подробного разговора вполне заслуживают. Во-первых, это классическая 'космическая опера' — и по форме, и по содержанию. Во-вторых, это первая УДАЧНАЯ отечественная космическая опера после 'Чакры Кентавра' Ларионовой. Мазохистски пытаюсь вспомнить что-то еще — из той же оперы — но безуспешно. 'Люди как боги' сильны гамильтоновским размахом, но слишком уж нравоучительны — местами. Эпопеи Головачева были бы похожи на оперы, если бы у героев хоть можно было арии отличить одну от другой… Впрочем, тут я придираюсь, наверное…
'Принцесса стоит смерти' начинается не по жанру чернушно (главный герой — крутой мэн, держит понт в районе), но затем перемещается на чужую планету (у вас есть проблемы с перемещением героев на другие планеты? — у Лукьяненко — нет) и уже вследствие этого факта становится рыцарем без страха и упрека. Полторы страницы на освоение 'плоскостного меча', две страницы на введение в курс дела — и айда освобождать принцессу. Для этого надо завалить одного крутого кента, который не по делу хорошо машется. С первого раза это не получается. Герой вынужден вернуться назад по сюжету (в компьютерных игрушках это называется 'load saved game') и переиграть кента так, чтобы тот не смог слишком выделываться…
(Я совершенно не боюсь пересказывать сюжет — он вполне стандартен для 'опер' и автор почти не старается засекретить следующие его повороты. Кайф проистекает от того, как этот сюжет написан. Лукьяненко умеет писать легко и напористо, так, что и читать его тексты удивительно легко. И крепость в его прозе как раз такая, чтобы все это читалось, как пилось…)
…Дальше начинается разнообразное мочилово и постепенно герой начинает держать понт на всей территории планеты. Абзац. Впрочем, принцесса оказалась изрядной занудой и потребовала, чтобы наш герой открыл свою родную планету. А то неудобно ей замуж выходить за варвара из неизвестно откуда.
Весь второй роман ('Планета, которой нет') герой воюет с теми, кто хочет открыть Землю раньше него. Конкуренты просто и без затей собираются нашу планету заминировать и рвануть. Все это, конечно, из глубоко философских соображений. Герой этого, естественно, не хочет — из соображений вполне сентиментальных. Мочилово приобретает совершенно разнузданный массовый характер, но Земля все одно заминирована, счетчик уже щелкает, а карманы пусты и спасать Родину нечем.
Но чтоб мы да не спасли! Х-ха! Поднатужились и…
В общем, все в кайф.
Совершенно иного уровня разговора заслуживают опубликованные в сборнике рассказы. Я впервые прочитал 'Мой папа — антибиотик' и был поражен. Рассказ, по тону откровенно подростковый, отрабатывает тему 'солдат цивилизации' — людей, которые берут на себя грязную и кровавую работу, необходимую для блага государства/общества/цивилизации — как это благо понимают 'выше'. Аналогичную тему поднимал Владимир Покровский в 'Парикмахерских ребятах', но Покровского интересовала прежде всего этика и психология самих этих людей, а Лукьяненко углубляется в более абстрактные этические вопросы — например, может ли социум считаться этичным, если он прибегает (хотя бы и вынужденно) к таким средствам. И тема возмездия… К умозрительной социальной этике я давно неравнодушен, равно как и к вопросу применимости ее теоретических достижений к практике.
Рассказ 'Л' — значит люди' посвящен актуальной, кажется, навеки, теме ксенофобии. Человек для выполнения задания на другой планете с агрессивной средой трансформируется в наиболее приспособленное для существования в этой среде тело. Экипаж тамошней станции демонстрирует свою нетолерантность к его новой форме и кое-кто из планетологов даже предпринимает попытку уничтожить его. Лукьяненко несколько отстраненно, но весьма убедительно демонстрирует, что внешняя форма имеет для современного человека большее значение, чем содержание: ксенофобия здесь возникает не по отношению к представителям негуманоидной расы, но из-за того, что форму тела изменил один из людей Земли… Планетологи это вполне сознают, но подсознание любое отклонение от обыденного воспринимает как опасность — и стремится защититься. А лучший способ обороны…
'Поезд в Теплый Край', 'Дорогу на Веллесберг' и 'Фугу в мундире' я читал в журнальных публикациях прежде и могу лишь констатировать, что Лукьяненко на протяжении последних пяти лет работал ровно, принципиальных провалов у него не было, но и очевидного творческого роста после 'Рыцарей Сорока Островов' я тоже не заметил. Рост профессионализма — да, безусловно. Но профессионализм — это еще не все.
Из обычной стилистики у Лукьяненко выделяется только 'Поезд…' — достаточно жесткая новелла, наполовину символическая, наполовину притчевая. Единственная у Лукьяненко вещь, которая сопоставима со стилем 'четвертой волны' и ясно показывает, что все достижения предшественников Сергеем вполне освоены. С другой стороны, он не слишком-то стремится применять эти достижения на практике — чему я могу только порадоваться… Не потому, конечно, что меня чем-то не устраивает 'четвертая волна' напротив, — но потому, что теперь можно и должно рассматривать эту волну лишь как одну из предшествующих, и достижения ее — это фундамент для новых достижений, но не фигуры, венчающие высокие шпили российской фантастики.
Точка опоры
Сергей Переслегин
Доспехи для странствующих душ
Настоящий материал написан как предисловие к трилогии Сергея Лукьяненко 'Лорд с планеты Земля', который планирует выпустить издательство 'Аргус' (Москва). Материал публикуется с любезного разрешения редактора серии 'Хронос' Олега Пули.
(C) С.Переслегин, 1995.
В цикле А.Азимова 'Основание' шесть книг. Первая — собственно 'Основание', написанная еще во время Второй Мировой Войны, была гимном человеческому разуму. В том же смысле, что и 'Таинственный Остров'. Распадающийся мир Галактической Империи, столетия войн и варварства впереди — и один человек. Ученый. Психоисторик. Хари Селдон. Элегантный План, позволяющий минимальными усилиями возродить Цивилизацию. План, исходящий только из наиболее общих закономерностей природы и общества. Железная рука, протянувшаяся через пространство и время. Во второй книге цикла молодой талантливый генерал Империи пытается противопоставить Плану себя. Личность. Случайность. И погибает. Никто не
