Украины. Однако такой же наш, как и пан Станислав. Он типичный человек планеты. ЧЬЕЙ ПЛАНЕТЫ? — можно было бы спросить, но сведения теологического характера здесь ни к чему, рассказ о другом.
Всего лишь час назад в репинский филиал Нобелевского комитета поступила конфиденциальная информация от одного из добровольных 'помощников'. А может, от секретного сотрудника (что совершенно неважно). О том, что готовится похищение Нобелевского лауреата — как раз по пути на банкет а-ля фуршет. Какая из сект фэндома спланировала эту провокацию, осталось неизвестным, так же, как и цель провокации, но меры следовало принять незамедлительно. Вот Борис, единственный трезвый человек из веселой литературной общественности, и бросился спасать любимого писателя. Он неслучайно встал на остановке возле гостиницы 'Августейшая', где жил пан Лем, и неслучайно подставил Мастеру ножку. Очень уж подозрительно выглядел подошедший автобус (вполне пригодного, между прочим, маршрута, если довериться номерной табличке) — вместительный, чистенький, с прекрасно отрегулированным двигателем. И без единого пассажира. Прямо-таки фантом, 'Летучий Голландец'. Короче говоря, Борис принял единственно правильное решение.
А милиционеров, проглоченных этим чудовищем, было жалко.
Вот только непонятно, зачем фантасту Штерну понадобилось маскироваться Ольгой Ларионовой. Он, к сожалению, и сам этого не знал. Возможно, начитался крутосваренных боевиков вроде 'Отеля 'У погибшего альпиниста', в которых космические супер-Ольги то женщины, то мужчины, и решил, что настоящие герои — такие. Это все из-за неопытности. Впрочем, перевоплощение в обаятельную особу иного пола далось ему легко и естественно, что да, то да. Поэтому в дальнейшем, во избежание путаницы, Бориса Штерна вполне допустимо именовать по-прежнему: 'Ольга', 'она', 'женщина'.
Итак, мужчина и женщина, оставшись наедине, беседовали. Много вопросов успели они задать друг другу, пока не вспомнили главный: где же автобус?
Номерная табличка на автобусе действительно была та, что положено. Опытные милиционеры не сели бы абы куда, это ясно. И умница Лем просто так не перешел бы с шага на бег. Но ехал автобус как-то слишком уж неправильно, писатели-фантасты это в конце концов обнаружили. Прошествовав сквозь пустой салон, они оказались возле кабины водителя.
— Странный какой-то шофер, — проявив проницательность, заметил майор Руденко.
— Руки у него не шоферские, — поддержал капитан Брайдер, недобро сощурившись. — Нежные, как у писателя.
— Или как у наемного убийцы.
— И весь он слишком уж смуглый, кучерявый. Иностранец, что ли?
— Нет, не может быть иностранец. Наверное, он просто еврей.
— Еврей?
— Ну, вроде Сережи Бережного или Андрюши Николаева. Наш человек.
— А на лбу, смотри, наколка! Дракон. Почему дракон?
— Да, уголовники такие не делают. Это, скорее всего, не дракон, а змей.
— А может, это у него василиск вытатуирован?
— Точно! Не Буркин ли он Юлий? А что, подрабатывает. Юля все умеет делать — ладно, автобус водить, и сам повести сочиняет, и музыку записывает, печатает сам свои книги и пластинки, даже продает их тоже сам.
— Где тогда мальчик? Буркин без сына никуда не ездит. Боится, наверное, один в комнате оставаться.
Пассажиры требовательно окликнули водителя:
— Эй, Юлий!
Тот не оглянулся. Нет, не Буркин.
Между тем автобус внезапно остановился. Путь преграждала толпа демонстрантов, марширующая по улице. Над головами людей раскачивались огромные транспаранты: 'ЛИТЕРАТУРА И ФАНТАСТИКА ЕДИНЫ', 'ЧТЕНИЕ — ДЕЛО ВСЕХ И КАЖДОГО'. Топорщились лозунги поменьше: 'Слава высокой печати!', 'Слава нам!', 'Слава Рыбаков!' То тут, то там выглядывали плакатики с малопонятными репликами: 'Художественность!', 'Турбо!', 'Массаракш!' — как будто кто-то вскрикивает в толпе. Реяло алое знамя с драконом в правом верхнем углу. Дракон на знамени был не такой, как у водителя (у того злой, намеренно повернутый в обратную сторону — дракон Правого Пути), а истинный, Левого Пути.
Демонстранты скандировали: 'Ду-ра-ки! Ду-ра-ки!' Впрочем, имели в виду не пассажиров вставшего автобуса, а других своих литературных противников.
— Опять, по-моему, 'новые коллективисты', — предположил Боря Руденко.
— А может, 'новые эгоцентристы'?
— Кто ж их разберет, их сейчас так много разных.
— В общем, новые, — устало подытожил Юра Брайдер. — Чего-то требуют.
На самом деле шествие организовала влиятельная партия 'За фантастику с человеческим лицом'. У этих людей, конечно, были требования (в частности, общее программное: 'Дай дорогу!'), но в настоящий момент колонна просто направлялась к Дому Писателя, парализовав городской транспорт.
Демонстранты, обнаружив в своих рядах автобус, обрадовались и хлынули внутрь салона. Они были шумные и резкие в движениях, наэлектризованные сплоченностью, переполненные правотой и силой. Улица вскоре опустела.
Поместились все. Решительно расселись, загорланили: 'Шеф, подбрось до Литейного!' Два уже сидевших в автобусе пассажира не возмутились. Им ведь тоже до Литейного. И не испугались. Во-первых, табельное оружие на боку, во-вторых, среди демонстрантов сплошные свои — вот этот хотя бы… как там его зовут?.. или тот, с лысиной — говорят, тоже талантливый…
На Литейный — как раз мимо гостиницы 'Августейшая'. Мимо томящихся в ожидании мужчины Лема и женщины Штерна. Автобус поехал, а литераторы начали слаженно декламировать: 'Мы, реалисты, народ плечистый!..'
Кто-то, возможно, уже догадался, что шофер автобуса был не просто шофер. А то и вовсе не шофер, хотя управлялся с машиной профессионально. Это был террорист Щеголев, хорошо известный в Европе, Азии, Африке и Америке. С ним связано огромное число громких акций, о некоторых из которых будет сказано позже, и не зря этот безжалостный человек имел кличку 'Контра'. Кстати, Щеголев — тоже псевдоним. Преступник цинично присвоил фамилию популярного политика и публициста, а всамделешний Щеголев в данный момент, по-обыкновению, спал.
Настоящее имя террориста было Натаныч Рамирес Санчес. Родом из Колумбии, он обрел убежище на гостеприимной петербургской земле. Его отец, южноамериканский фанатик-библиофил, назвал троих сыновей так: Аркадий, Борис и Натаныч, в знак уважения сами понимаете к кому. Двое стали трудолюбивыми фермерами, чьи хозяйства специализируются на культуре кока, и только младший вырос неизвестно кем. Вот как в жизни бывает.
План похищения не удался. Террорист сообразил, что вместо Нобелевского лауреата в его автобус сели сотрудники местной жандармерии. Случайностью это никак не могло быть. Выход напрашивался сам собой — как ни в чем не бывало следовать по маршруту, при первом удобном случае убрать фараонов и уносить колеса. Правда, заказчики… м-м, ох уж эти заказчики! Что ОНИ скажут? Срыв такой операции не простился бы никому… Разумнее было 'перепутать' маршрут, уйдя на кольцо, развернуться и двигаться обратно — что преступник и сделал.
Но убрать фараонов тем более необходимо.
Рука террориста изредка тянулась к спрятанному под сиденьем 'Алексу' (калибр 0.38 дюйма, скорострельность 300 в минуту). Особенно он нервничал, когда милиционеры бесцеремонно разглядывали его. Террорист сдерживался, понимая, что противники — тоже профессионалы. И ждал, ждал момент.
Вот тут-то ворвавшиеся в салон литераторы вконец спутали ему карты.
