чтобы читали взахлеб. Премий, кстати, тоже хочется.
Хотим мы или нет, но исторически сложилось, что клеймо 'ФАНТАСТИКА' — товарная марка. Она привлекательна для читателя. В то время как Большая Литература — для массового читателя — привлекательна гораздо менее. И всеми писателями, пусть на подсознательном уровне, это непременно ощущается. И авторы Большой Литературы именно из-за отсутствия столь широкой аудитории презрительно относятся к фантастам. Писатели-фантасты хотят войти в Большую Литературу — похвально. Но и читателей они терять не хотят…
Господи, да ведь это возможно! Стругацкие писали только ФАНТАСТИКУ и вошли в Большую Литературу, несмотря на все вражьи происки. Они всего лишь совместили несовместимое.
И это — рано или поздно — будет сделано другими.
Я никого ни к чему не призываю и, упаси Бог, не учу КАК и О ЧЕМ писать. Я лишь изложил свои наблюдения.
Писатели 'Четвертой волны' вспыхнули на излете перестройки — и о них забыли. Их быстро сменили другие, вытеснив в номинационные списки премий. Обидно за писателей, которых люблю. Времена сменились стремительно, никого не интересует борьба с мертвым львом. Но как не хочется перестраиваться, и мы реанимируем покойника, как в страшилках Кинга…
Впрочем, оговорюсь, я отнюдь не имел в виду всех писателей скопом. Каждый писатель — индивидуальность, каждый идет своим путем. Многие авторы и без меня дошли до столь простых мыслей есть уже этому подтверждения. И я говорил о тенденциях в дорогой моему сердцу русскоязычной фантастике — хочется, чтобы она шла вперед и развивалась. И читалась как можно большим количеством людей. Чтобы не надо было выращивать 'особого советского читателя'.
И удивительно, но это возможно в фэнтези. Совместить Неведомое и реальные судьбы реальных людей — пусть существующих только на бумаге, но таких же живых, как Горбовский, Комов, Каммерер…
В фэнтези возможно все, даже отражение нашего недавнего прошлого, о котором так трудно забыть.
Попробую повеселить вас, господа, напоследок. В двадцать первом томе БСФ, посвященном сказочной фантастике, в предисловии показано, как легенда о царе Мидасе легко преобразуется в 'жесткую НФ'. Верно и обратное. Помните замечательный фильм 'Неуловимые мстители'? А теперь представьте добротно написанный роман (или повесть), где в условно средневековом мире 'светлый' вождь сбросил с трона старого 'черного' тирана и армии 'светлого' борются по стране с недобитыми приверженцами прежнего владыки. И сюжет фильма даже изменять не надо — только фантазий с драконами чуть добавить. Правда, сцену с угоном поезда в финале придется менять. Но это трудности технические, то есть, преодолимые. И, что интересно, появись такая вещь — может никто и не просечет первооснову. Но это не важно. Важно, что все мысли — столь необходимые для нас, сохраняются. А ведь можно и доосмыслить, усложнить не в ущерб действу, вложить кучу такого… А можно и самому придумать сюжеты, которые ставят и позволяют осмыслить проблемы нашего дня.
Но для меня и это не важно. Мне всегда казалось, что литература призвана отражать отношения людей друг к другу. Фэнтези предоставляет для этого все возможности — ограничений нет.
Но все новое воспринимается в штыки. Да, новое, ибо российская фэнтези (даже написанная на условно средневековом материале, имеющим корни в английско-французском-арабском рыцарстве) все равно не будет никогда похожим на фэнтези западную. Русский менталитет не позволит снять кальку с образца американской массовой литературы (естественно, я говорю о Писателях, не о ремесленниках). И не хочется писателям отказываться от старого, родного. И сейчас в России возникают те же жаркие споры, что шли вокруг НФ в США двадцатых — или, скажем, у нас в шестидесятых. В 'МЕГЕ' #3 за 1993 год помещена полемика А.Силецкого и Е.Дрозда. Силецкий олицетворяет здесь крайнюю точку зрения — полного неприятия ('неинтересны гномы и драконы!'): 'Это плохо написанная, сугубо развлекательная и лишенная какой-либо осмысленности разновидность приключенческого жанра — совершенно непонятно кем и почему она была причислена к фантастике. Пристойно написано в жанре фэнтези — не бывает. Там, где хорошо — уже не фэнтези, а нечто, хоть каким-то боком сопричастное литературе'. Ничего не напоминает? Разве не говорили так об НФ, разве не отбирали у фантастики 'Мастера и Маргариту' и 'Нос', как теперь отбирают у фэнтези трилогию Толкина? Разве не крушили все чохом: в НФ не может быть чего-то напоминающего литературу, это чтиво для идиотов! История повторяется. И находятся графоманы, которые быстро шлепают новые и новые тома, подобно Доку Смиту, и плевать хотели на добрую память и литературный процесс. И в историю войдут лишь потому, что оказались первыми, и снова будет стыдно… И приверженцы жанра пытаются отгородить фэнтези от литературы, как некогда Гернсбек боролся за чистоту жанра: 'нельзя выходить за границы традиций!' И бурлит фэндом, и спорят критики, и думают писатели…
Фэнтези — часть фантастики, которая, как известно, часть литературы. И, как свойственно литературе, чихала она на все убийственные прогнозы и попытки уложить ее на прокрустово ложе. Ее читают — это главное. И она будет развиваться в России так, как посчитает необходим. И породит творения, равноценные 'Туманности Андромеды', 'Полдню' и 'Улитке на склоне'. Нет сомнений.
Кстати, 'Там, где нас нет' Успенского еще не читали?
Галерея герцога Бофора
Новые поступления в экспозицию
1. Эдуард Геворкян, сбацав чечетку на любимой мозоли известного питерского деятеля фэндома, горестно вопрошает у общественности: 'Какая бяка разбудила Флейшмана? Кому мешало, что ребенок спит?' (Художник неизвестен)
2. Борис Завгородний размножает уже отправленный им в КГБ тысячестраничный отчет об 'Интерпрессконе' для Моссада, ЦРУ и Армянской Внутренней Разведки — чтобы зря лишний раз не писать. (Народный лубок)
3. С.Витицкий по этическим соображениям отказывается получать 'Бронзовую Улитку' из рук Б.Стругацкого. (Шарж)
4. Эдуард Геворкян наблюдает за творческим ростом Льва Вершинина. (Автопортрет)
5. Издательство 'Terra Fantastica' по скудости финансов проигрывает тяжбу за Землю, на которой стоит, и делается Странником. (Триптих из коллекции В.М.Рыбакова)
6. Николаев под покровом ночи пытает Стругацкого, требуя дать 'Улитку' Рыбакову; Стругацкий умоляет позволить ему наградить Звягинцева, но не выдерживает мук. (Диптих на рисовом зерне из коллекции В.М.Рыбакова)
7. Поединок Пересвета и Челубея за три голоса на 'Интерпрессконе'. (Подражание Орловскому из коллекции В.М.Рыбакова)
8. Запорожцы пишут 'Послание к коринфянам'. (Фотомонтаж из коллекции В.М.Рыбакова)
9. Князь Трубецкой трехпудовым гравилетом с краснозвездной пряжкой поротно учит своих детей любить человечество; Зюганов оттаскивает не выдержавших курс обучения. (Педагогическая поэма из коллекции В.М.Рыбакова)
Умножение сущностей
Я.Скицин, В.Скицин
Как умирают ёжики, или Смерть как животворящее начало в идеологии некроромантизма
