Когда Брендольв вместе с Эгилем подходил к воротам Лейрингов, ему навстречу выбежала Мальфрид.
– Куда ты пропал? – затараторила она, вцепившись в руку Брендольва и теребя его, как свою собственность. – Я тебя везде ищу! Ты такой молодец, что утащил ее – а то она бы еще и не то натворила! Ей сейчас надо вести себя потише, а то ее и правда подложат под бок Торбранду Троллю! У него как раз жена умерла, ему надо другую!
– Я уезжаю, – почти не слушая, сказал ей Брендольв. Все это ему уже было неинтересно. – Где Вальгард?
– Как – «уезжаю»? – Мальфрид загородила дорогу и встала, обеими руками вцепившись ему в плечи. Пальцы у нее были длинные и сильные, как птичьи когти. – А я?
Ее огромные серые глаза требовательно заглянули в глаза Брендольву, и он, как сквозь туман, наконец-то ее заметил.
– А что – ты? – спросил он, взяв ее за талию, вроде бы намереваясь сдвинуть с дороги. – Тебя-то не собираются подкладывать под бок Торбранду. Твой брат договорится хоть с Мировой Змеей, выторгует себе звание ярла и будет жить с вами со всеми. Одной Даллы фьяллям хватит.
– Ну уж нет! – твердо ответила Мальфрид, не трогаясь с места. – Пусть Гримкель договаривается как знает, а мне тут больше делать нечего! Я не останусь тут, чтобы стать рабыней фьяллей! Ты возьмешь меня с собой.
– Отчего же не взять такую красавицу? – отозвался Эгиль, вообще не понимавший, о чем тут спорить. – А если у тебя есть сестра или подруга, можешь и их тоже взять. На моей «Жабе» места хватит.
– На твоей «Жабе»? – Мальфрид наконец выпустила Брендольва и повернулась к Эгилю. – У тебя есть корабль? Ах, я же тебя знаю! – обрадованно воскликнула она, вспомнив лицо, которое раньше никогда не вызывало ее интереса. – Ты не думай, у меня есть чем заплатить за дорогу! Все мое приданое давно собрано, нужно только… Где твои люди? Мне нужны двое или трое, чтобы перетащить сундуки на корабль.
Когда «Жаба» наконец отошла от Острого мыса, на ней уплывало гораздо больше женщин и детей, чем Эгиль рассчитывал увезти. Едва лишь по усадьбе Лейрингов полетел слух, что есть корабль и йомфру Мальфрид уезжает, как со всех сторон набежали служанки и с воплями стали умолять, чтобы взяли и их тоже. Решительно расталкивая всех, к Эгилю пробилась кюна Далла. От недавней драки на ее лице остались бледность и злой острый блеск в глазах, маленькие кулачки сжимались, словно она была готова немедленно продолжить.
– Ты – Эгиль Угрюмый? – воскликнула она, подскочив к корабельщику. – У тебя есть корабль? Ты можешь отвезти меня на восток? Только быстрее, пока все эти сволочи не вернулись с поля. Пусть они там кричат, как продать меня Торбранду подороже. Эй, живее! – Она махнула рукой служанкам. – Собираться! Только самое нужное!
И добавила, твердо, с вызовом глядя в глаза изумленному Эгилю:
– Мой сын – законный конунг квиттов! И он останется конунгом квиттов! Лучше я возьму его на руки и брошусь с ним в море, но рабом Торбранда мой мальчик не будет! Никогда!
Все кончилось тем, что маленького Бергвида нес на корабль сам Эгиль. Узнав, что говорилось на тинге, он заспешил.
– Моя «Жаба» хочет грести отсюда поскорее, пока ей не начесали холку! – приговаривал он, подгоняя суетящихся служанок. – Сказали же: только самое нужное! Брось котел, у нас есть! Ах ты, жаба запасливая! Да зачем вам столько тряпья, чтоб его тролли сожрали! Неужели вы надеваете по пять рубах разом?
Женщины с благоговением косились на человека, который обещал спасти их от фьяллей, но руки сами собой продолжали сгребать пожитки в кучу. Даже самые умные мужчины не понимают, как много вещей необходимо женщине для того, чтобы прожить как следует один-единственный день! Сам-то, наверное, всю жизнь проходил в одной рубахе и думает, что так и надо!
Брендольв вел Даллу к кораблю, готовый, в случае надобности, с оружием защитить ее от посягательств тех торгашей, которые хотели ею купить себе призрачную безопасность. Кюна дала ему меч, сказав, что это один из мечей Стюрмира, но на это Брендольв не обратил внимания. Он лишь проверил надежность клинка – больше ничего его не занимало. Жизнь научила его ценить вещи по их действительной стоимости, а не по той, которую им приписывают. Один меч конунга у него уже был! Знать бы, где и у кого он сейчас…
Кюна Далла шагала молча, сжав губы и враждебно глядя перед собой, как в глаза противнице-судьбе. Ее все-таки вынудили бежать, и пусть Острый мыс не надеется, что она когда-нибудь это забудет. Брендольв иногда косился на нее с невольным уважением. Грязное впечатление драки уже прошло, теперь настойчивость и решительность этой маленькой женщины заставили его видеть в ней чуть ли не валькирию, чуть ли не древнюю Гудрун дочь Гьюки, чья безжалостная твердость прославила ее на века.
– Нас могут не очень-то хорошо встретить на востоке, – предупредил он, поскольку теперь отвечал еще и за нее. – Я… Когда они не захотели дать войска Стюрмиру, я не очень-то хорошо с ними обошелся…
– Это неважно! – отмахнулась Далла. – Это ты их обидел, а не я. А со мной они обойдутся как подобает! Об этом я сама позабочусь. Да и тебе неплохо научиться просить прощения. Это очень полезное умение! Есть время для гордости, а есть время для смирения. Гьёрдис надела платье рабыни, чтобы спасти младенца Сигурда. И я не хуже нее сумею позаботиться о моем ребенке!
Брендольв промолчал и только оглянулся в сторону поля тинга. Вот-вот они закончат скулить, разойдутся и обнаружат, что залог их безопасности исчез. Но Брендольв уже был готов биться и погибнуть, если придется, но не отдать кюну Даллу в руки этих подлецов. У него появился новый вождь и новая цель в жизни. Кюну Даллу и ее ребенка надо доставить на восточный берег и обеспечить им безопасность. Ради этого Брендольв сейчас вышел бы на бой в одиночку против сотни.
Судьба подшутила над Брендольвом, поставив его на место недавнего противника – Хеймира. Едва миновав маленькую речку Ламбибекк – Ягнячий ручей, за которой кончалась область Квиттингского Юга и начинался Восток, «Рогатая Жаба» повстречала морской дозор Хельги хёвдинга. Два хорошо оснащенных дреки на шестнадцать и восемнадцать скамей на веслах вышли им навстречу из-за мыса, где за ельником пряталась усадьба Ламбибекк. Ее хозяин, Сиград хёльд, и был старшим на одном из «Волков».
Брендольв еще раз оценил, как благосклонна оказалась к нему судьба, послав так вовремя Эгиля с его «Рогатой Жабой», единственной и неповторимой, как и он сам. Их даже не стали спрашивать, кто они такие и откуда.
– Здравствуй, Эгиль! – закричали с «Волка», у которого деревянная голова зверя на штевне скалила острые зубы из настоящего железа. – Наконец-то ты вернулся! Хёвдинг каждый раз спрашивает, не слышно ли кваканья твоей «Жабы»!
– Квакают такие лягушки, как ты, Сиград! – радостно отозвался Эгиль. – А жаба – зверь умный! Она молчит!
– Но уж ты-то не из молчаливых, слава асам! Давай, правь к берегу! – Сиград хёльд махал руками в сторону близкого мыса. – Заходите в гости! Поговорим! У вас ведь есть новости?
– У меня есть кое-что получше, чем просто новости! – похвастался Эгиль, когда корабли сблизились. – Я привез сюда вдову Стюрмира конунга!
– Да ну! Однорукий Ас! – изумились на «Железнозубом Волке». Хирдманы Сиграда тянули шеи, шарили глазами по толпе женщин, сидящих возле мачты, стараясь понять, которая из них такая важная особа.
– Так она уже вдова? – закричал не слишком учтивый Сиград хёльд. – Значит, мы все-таки остались без конунга? Прав был Хеймир ярл – Стюрмиру конунгу оставалось в жизни не много удачи!
– Сейчас еще обрадуется, что остался дома! – сквозь зубы проворчал Брендольв. Он понимал, что ему на восточном берегу обрадуются не так сильно, как Эгилю, и потому не вмешивался в разговор. Слова Сиграда разбудили самые горькие воспоминания, в душе вспыхнула досада, пережитая на тинге. Значит, они так ничего и не поняли?
– Скажи им, что квитты вовсе не остались без конунга! – одновременно потребовала от Эгиля кюна Далла. – Скажи, что здесь с тобой новый конунг квиттов – Бергвид сын Стюрмира!
– Про нового конунга говорить, пожалуй, рановато! – прямо определил честный Эгиль, посмотрев на
