Когда берег наконец показался, ветер начал стихать, и дружине пришлось опять сесть на весла. Хагир покусывал нижнюю губу: перед возможным боем мотать руки на веслах – не лучшее, что можно придумать. Будь у него тут старая Стормундова дружина, тогда бы ничего страшного. Но боевой пыл вчерашних работников и рыбаков от усталости заметно ослабнет.
– Корабль! – крикнул глазастый Лейг с переднего весла. – Парус вижу! Цветной! Помнишь, утром! Это он, «Кабан»!
– Налегай! – отозвался Хагир.
Теперь они шли на юг вдоль невысокого приветливого берега, где на пологих травянистых холмах светились белые березняки, а в море впадало множество чистых ручьев. Берег был причудливо извилист, полон мелких заливчиков. «Волк» обогнул мыс, и теперь все увидели цветной парус, который в первый раз лишь мелькнул впереди: новый, яркий, с огромным красным кругом на синем поле – точь-в-точь встающее солнце. Бьярта зажмурилась, вообразив, сколько можно получить за такой парус. Рядом с ней Аудвин Долговязый, присев у сундука с оружием, гремел замком.
«Кабан» шел не торопясь, и скоро «Волк» стал его настигать. Бьярта ушла на корму и спряталась возле сиденья кормчего: Хагир велел ей не высовываться и даже прикрыл большим щитом. Бьярта не возражала: лихорадочное волнение, сжигавшее ее весь день, совсем ее обессилило. Она не воображала себя валькирией, что носится в битвах над землей и над морем, и о личных ратных подвигах не мечтала; ей хотелось закрыть глаза и открыть их, только когда все будет позади. Десять марок! Ей мерещилось тусклое, расплывчатое сияние серебра, и казалось, что огромная сила ее желания сама должна была создать серебро прямо из воздуха. Даже вместо корабля впереди ей виделась груда серебра, и ничего другого в ее мыслях не помещалось.
Конечно, «Кабан» заметил преследователей с красным щитом на мачте и стал замедлять ход. На корабле барландцев поднялась суета, хозяин тоже отпирал оружейный ларь, свободные от весел хирдманы снимали щиты с бортов, под солнечными лучами холодно поблескивали наконечники копий и приготовленных стрел.
– Кто вы такие и чего хотите? – закричали с «Кабана», когда «Волк» почти настиг его.
– Меня зовут Хагир сын Халькеля! – ответил Хагир, к тому времени оставивший руль и перешедший на нос. – Вы можете выбрать: или вы сами отдаете нам весь ваш груз и сокровища, и тогда мы никому не причиняем вреда, или бьетесь с нами.
– Пожалуй, я выберу второе! – вполне спокойно ответили ему. – Я, Гельд сын Рама, никому еще не отдавал свое добро просто так!
Гребцы налегли на весла, и «Волк» с такой силой врезался штевнем в борт «Кабана», что несколько барландцев не удержались на ногах. Обученные Хагиром хирдманы ловко метнули железные крючья, и одновременно с этим Хагир перепрыгнул на «Кабана», копьем сшиб первого бросившегося ему навстречу и тут же выхватил меч. Несколько весел протянулось с борта и легло на борт противника, образовав мостки над волнами; квитты побежали по веслам, попрыгали вниз, щитами сбивая барландцев, и мгновенно по всей длине «Кабана» закипела схватка.
Хагир с ходу врубился в толпу и пошел вперед, слыша вокруг голоса своих и чувствуя, что все получится. На «Кабане» было меньше людей, на десяток меньше, а квиттам придавало сил именно то сознание, что это – их первый поход и первый бой, который обязательно должен сложиться удачно. Хагира несло чувство, что вся дружина держится на его плечах, на его силе, опытности и вере: если бы он мог, он успел бы везде и всех противников взял бы на себя. В крови его кипела дикая сила; он наносил удары быстрее молнии, щитом спихивал противников в море, и все в нем бурлило от жажды скорее очистить чужой корабль. Волна битвы двигалась все дальше к корме, барландцы отступали. Люди летели в воду, кто-то пытался карабкаться обратно, но волны относили пловцов прочь. Гельд сын Рама был где-то впереди, Хагир видел его мелькающий шлем и синий щит. Только бы добраться до него, а там все будет кончено.
Бьярта сидела на корме «Волка», сжимая голову руками. Первые звуки боя словно пробудили ее от сна, длившегося чуть ли не месяц. Если квитты сейчас будут разбиты, это конец всему: она потеряет последнюю возможность помочь Стормунду, и ей самой останется только броситься в море! Но так не может быть, чтобы Хагир был разбит! Он умеет драться, и люди в него верят! Бьярта тоже верила, но не находила сил поднять голову из-за щита и посмотреть вперед, где совсем близко, в десятке шагов по кораблю, кипело сражение, клинки с хрустом врубались в щиты, раздавались крики. «Волк», железными крючьями прикованный к «Кабану», бешено содрогался вместе с ним, и сердце Бьярты то отчаянно билось, то замирало, дыхание теснилось от жгучего желания, чтобы все было кончено в считаные мгновения, чтобы сейчас, сейчас была одержана победа, чтобы все осталось позади…
– Стой! Не дергайся! – кричали голоса где-то там, перебивая друг друга, то сливаясь с железным лязгом и деревянным треском, то снова выделяясь. – Бросай меч! За борт бросай! Хорошо. Вон туда, на корму.
– Готово! Вот он! Хагир!
– Плыви себе! Да брось лук, на кой он нам сдался!
– Тролль тебя дери!
– Хагир!
Опять услышав имя Хагира, Бьярта наконец решилась поднять голову. Шум утих почти совсем. Выглянув из-за щита, она обнаружила, что битва окончена: «Волк» был почти пуст, а вся толпа собралась на «Кабане». Это вроде бы хорошо… Куда лучше! В воде виднелись головы плывущих прочь от кораблей, на волнах качались цветные пятна щитов. С полтора десятка человек, безоружных, толпилось на корме «Кабана», и квитты держали их под клинками.
Драка продолжалась только в одном месте: у борта стоял Гельд сын Рама, с непокрытой головой и мокрыми от пота волосами; прикрываясь половинкой разрубленного щита, он отбивался от троих наседавших на него квиттов. Бьярте бросилось в глаза его лицо – без улыбки, которую она при первой встрече видела у него постоянно, со злобно прищуренными глазами. Обрубок щита трещал, Гельд не успевал отражать всех ударов, хотя боец он был крепкий и мог бы выстоять против троих вчерашних рыбаков. Но только какое-то время. Отступать ему было уже некуда, и оставался один путь – за борт, если успеет.
Вдруг Бьярте стало страшно, и она вскочила на ноги. Она не помнила толком, что человек этот с участием отнесся к ее выдуманным бедствиям, предлагал помощь, давал добрые советы, оставил подарок – она только чувствовала, что его гибель будет несправедливостью, несчастьем.
Пробежав по днищу корабля, Бьярта натолкнулась на борт и закричала изо всех сил:
– Стойте! Хагир! Останови их, не убивайте его!
Хагир свистнул, и трое квиттов отступили на шаг, по-прежнему держа барландца под клинками. Скользнув взглядом по врагам, Гельд посмотрел на Бьярту. Он тяжело дышал, светлые волосы прилипли к высокому лбу, и взгляд оставался жестким, совсем не таким приветливым, как там, в усадьбе… Конечно, он узнал ее, и на миг Бьярте стало стыдно. Казалось, она предала его… хотя какое же это предательство? Каждый день кто-то лишается добра, а кто-то его приобретает.
– Бросай секиру, – велел Хагир барландцу. – Тебя никто не тронет. Ваша кровь мне не нужна.
Гельд опустил обломок щита и молча бросил секиру на днище корабля. Один из квиттов подобрал ее.
– Все их оружие – к нам, – коротко распоряжался Хагир. – И у кого что найдется – в сундук, как я сказал. Этих вязать. И быстрее, а то нас снесет в море.
Квитты, разгоряченные и ободренные победой, живо принялись за дело: обезоруженных барландцев связали, торопливо обыскали, снимая шейные гривны, обручья, пояса, перстни. Мечи, копья и секиры валялись под ногами, как хворост. Мельком оглядывая добычу в руках своих людей, Хагир отмечал: будет десять марок серебра. И даже еще останется, так что вся дружина будет довольна. Сундуки и мешки с «Кабана» поспешно перекидывали на «Волка»; мешки падали мягко – меха, не иначе. Было несколько мешков зерна, а в двух тяжеленных сундуках что-то гремело. Каменные котлы в сундуки не запирают, значит, там может быть бронза. Тоже хорошо.
Но… Присев, Хагир поднял голову лежащего у мачты парня из усадьбы Ульвмода Тростинки. Возле самого сердца – отверстие от клинка, крови мало, значит – вся внутри. Мертвое лицо сморщено, будто парень перед самой смертью пытался что-то сообразить, понять, что такое с ним происходит. То ли Хьёрт, то ли Ауд – он еще плохо знал по именам свою новую дружину. И вон еще один… Хагир узнал спину Глома
