Аллегро на самом деле просто ждал, когда в Манчестер будет доставлен второй фрагмент свитка. Любая поспешная или преждевременная утечка информации могла, по его мнению, испортить все. Дело в том, что Медный свиток содержал перечень тайников-хранилищ, в которых были спрятаны сокровища Иерусалимского Храма.
Второй фрагмент прибыл в Манчестер в январе 1956 г. Его удалось быстро раскрыть и перевести. Оба фрагмента вместе с их переводами были отправлены в Иерусалим. Тогда-то и начались настоящие задержки и промедления. Де Во и члены его международной группы опасались трех моментов.
Первый из них можно признать вполне здравым. Если бы содержание свитка стало достоянием широкой публики и начали распространяться слухи о спрятанных сокровищах Древнего Израиля, бедуины перерыли бы всю Иудейскую пустыню и многое из того, что им удалось бы обнаружить, исчезло бы навсегда или, ускользнув от рук ученых, оказалось бы на черном рынке. Подобные вещи уже имели место. Узнав о потенциально продуктивном для раскопок месте или обнаружив его, бедуины тотчас поставили бы над ним большой черный шатер, осмотрели место, дочиста перерыли его и перепродали свои находки торговцам антиквариатом.
Де Во и члены международной группы опасались также, что сокровища, перечисленные в описи на Медном свитке, могут существовать в действительности, а не только в воображении. А если они окажутся реальными, то это неизбежно привлечет внимание правительства Израиля, которое практически наверняка заявит о своих претензиях на них. Подобные находки могут вызвать межународный кризис, ибо, хотя претензии Израиля представляются вполне законными, однако большая часть сокровищ, как и сам свиток, могут быть найдены на территории Иордании.
Более того, если эти сокровища существуют в действительности, то это создает целый ряд богословских проблем. Де Во и члены международной группы были склонны рассматривать Кумранскую общину как изолированный анклав, не имеющий никакой связи с общественными процессами и событиями, развитием политической обстановки и основным руслом истории I в. н.э. Но если Медный свиток действительно указывает местонахождение тайников, где хранились несметные сокровища Иерусалимского Храма, то Кумран предстает в совершенно ином свете. Наоборот, это свидетельствует о совершенно очевидных связях между Кумранской общиной и Храмом, центром и средоточием всей общественно политической и религиозной жизни Иудеи. Кумран в таком случае представляется не странным феноменом, пребывающим в безвестности и самоизоляции, а центром, связанным с чем-то более широким, возможно – неким движением, представлявшим потенциальную опасность для истоков христианства. Еще более важно, что если в Медном свитке упоминаются реально существующие сокровища, то это могли быть только сокровища, вывезенные из Иерусалимского Храма во время восстания в Палестине в 66 г. н.э. А это неизбежно опровергает «устоявшуюся» датировку и хронологию, которые международная группа предложила для оценки возраста всего корпуса свитков.
Итак, сочетание всех этих факторов и обусловило необходимость особой скрытности. И Аллегро одним из первых принял участие в сокрытии информации, решив, что отсрочка с публикацией информации о Медном свитке будет временной и непродолжительной. В соответствии с этим он дал согласие не упоминать о Медном свитке в книге, которую он тогда готовил к печати. Это было введение к обзору кумранских материалов, которое, как предполагалось, должно было выйти в свет в 1956 г. в издательстве «Пингвин Букс». Тем временем было решено, что отец Милик осуществит полный перевод Медного свитка, который Аллегро собирался представить на суд широкой публики вместе с другой «научнопопулярной» книгой.
Да, Аллегро согласился временно отсрочить оглашение информации о Медном свитке. Однако он не предполагал, что эта отсрочка будет продолжаться до бесконечности. Еще менее он ожидал, что международная группа откажется признать важность свитка, объявив сокровища, упомянутые в его описи, чистой воды фикцией. Когда отец Милик выступил с подобным заявлением, Аллегро поначалу не заподозрил никакого подвоха. В письме к своим коллегам, датированном 23 апреля 1956 г., он делится с ними своим нетерпением, но сохраняет оптимистический настрой, обращаясь к Милику с поистине рыцарским презрением:
«Одному только небу известно, когда наши друзья в Иерусалиме сочтут возможным предать огласке весть о Медном свитке, если они вообще пойдут на это. Чудеса, да и только (пан Милик думает буквально то же самое, но он трус). Представьте себе мои мучения из-за того, что мне придется сдавать в печать мою книгу, ни словом не обмолвившись в ней о нем».
Спустя примерно месяц Аллегро направил письмо Джеральду Ланкастеру Хардингу, который возглавлял департамент древностей Иордании и был одним из коллег де Во. Возможно, он уже почувствовал, что со свитком творится что-то неладное, и попытался избежать личного контакта с де Во, подыскав альтернативную авторитетную фигуру, не связанную обязательствами перед католической церковью. В любом случае, подчеркивал он, как только пресс-релиз с информацией о содержании Медного свитка будет опубликован, к исследователям сразу же хлынут толпы репортеров. Чтобы справиться с этим наплывом, он предложил Хардингу, международной группе и всем прочим, имеющим отношение к изучению Медного свитка, поддерживать тесные контакты друг с другом и выработать общую «партийную линию» на предмет общения со средствами массовой информации. 28 мая Хардинг, получивший соответствующие наставления от де Во, прислал ответное письмо. Сокровища, упоминаемые в Медном свитке, по всей вероятности, вообще не имеют отношения к Кумранской общине. Более того, подобных сокровищ вообще не могло быть в наличии, ибо их ценность была бы непомерно высока. Медный свиток – это всего лишь сборник легенд о «спрятанных сокровищах». А четыре дня спустя, 1 июня, в печати появился пресс-релиз, в котором сообщалось о находке Медного свитка. В нем содержались аргументы Хардинга. Так, было объявлено, что свиток содержит «собрание преданий о спрятанных сокровищах».
Аллегро оказался в тупике перед лицом подобного двуличия. В письме в Хардингу от 5 июня он писал: «Я не вполне понимаю, адресованы ли эти невероятные „предания“, изобретенные вами и вашими подручными, газетам, госадминистрации, бедуинам или мне лично. Но если вы сами верите в них, то благослови вас Небо». В то же время Аллегро продолжал видеть в Хардинге потенциального союзника в борьбе против фаланги, представляющей интересы католической церкви. Неужели Хардинг считает, спрашивал он, что «распространение более подробной информации о свитке – идея сама по себе неудачная? Ведь сегодня хорошо известно, что Медный свиток был полностью раскрыт еще в январе, и, несмотря на все ваши попытки скрыть этот факт, столь же хорошо известно, что мой перевод был незамедлительно передан вам… Чуть больше общей информации о свитке позволит справиться со слухами, которые в последнее время приобрели весьма мрачную окраску». Он добавляет, что «у многих возникло ощущение, будто братья-католики, входящие в состав международной группы, пытаются скрыть факты». Та же самая мысль звучит и в его письме к Фрэнку Кроссу, отправленном в августе того же года: «В широких кругах ученых бытует твердое убеждение, что римско-католическая церковь и де Во и компания намерены скрыть от публики некие важные материалы». В письме, адресованном лично отцу де Во, Аллегро едко подчеркивает, что «я заметил, что вы стремитесь завуалировать тот факт, что сокровища являются собственностью Храма».
Поначалу Аллегро свято верил, что полный перевод текста Медного свитка непременно будет опубликован, и очень скоро. Однако теперь ему стало ясно, что ни о чем подобном речи нет. Действительно, прошло долгих четыре года, прежде чем появился перевод текста, да и то он был опубликован самим Аллегро, который к тому времени потерял всякое терпение, общаясь с представителями международной группы. Сам же он намеревался издать свою популярную книгу после появления «официального» перевода, предположительно выполненного отцом Миликом, и верил, что так оно и будет. Однако перевод Милика совершенно неожиданно и по необъяснимой причине стал объектом дальнейших отсрочек и проволочек с изданием, носивших порой откровенно произвольный характер. К Аллегро также обратились с просьбой отложить издание его собственной публикации. В какой-то момент эта просьба, переданная ему почему-то через посредника, напоминала скорее угрозу и исходила от одного из членов международной группы, назвать имя которого не представляется возможным. Аллегро отвечал: «На мой взгляд, это обращение с просьбой выдержаны в таких выражениях, которые вызывают весьма странные чувства и исходят, как сказано, от вас самих и тех, от чьего имени вы действуете. Дело дошло даже до упоминания о неких последствиях, которые могут иметь место, если я не исполню эту просьбу». Адресат этого письма вскоре
