Они лежали, постепенно остывая, опустошенные и счастливые, обессиленные, способные лишь нежиться в объятиях друг друга…
Наконец Шарлиз подняла на Робера счастливый взгляд.
– Я всегда мечтала, чтобы моя первая брачная ночь была прекрасной и бурной, но такого я и представить себе не могла. Я люблю тебя, Робер.
Его руки сжались вокруг ее тела еще крепче.
– Никогда не устану слышать это из твоих уст. Я ведь думал, что потерял тебя навсегда, особенно когда понял, что даже Дэниэл тебя не остановит…
– Сначала я и осталась только из-за него. А потом мне стало казаться, что он будет счастлив здесь и без меня, ведь у нас с тобой дела пошли совсем худо…
– Мы оба вели себя глупо. – Робер нежно коснулся ее щеки. – Мы нужны ему, и ты, и я. Почему бы нам не усыновить его официально? Ты готова к этому?
– Это замечательно! – радостно воскликнула Шарлиз. – Вполне готова. Я вообще гораздо раньше оказалась готова к роли матери, чем к роли жены.
– Я думал и об этом. – Его пальцы с опасной вкрадчивостью заскользили по ее бедру. – Мы могли бы подумать о братике или сестричке для Дэниэла.
Ребенок Робера! Она задохнулась от счастья.
– Я согласна на обоих… – пролепетала Шарлиз.
– Тогда не стоит терять времени…
Его рука настойчиво ласкала ее бедра, но она отстранилась.
– Мы должны позвонить в госпиталь, Робер.
Его лицо приобрело озабоченное выражение, и он взглянул на часы.
– Ты права. Мама, наверное, уже проснулась.
Робер позвонил в больницу, и его быстро соединили с Жозефиной. Он начал расспрашивать пострадавшую об ее самочувствии… и неожиданно протянул трубку Шарлиз. На лице Робера читалось удивление и любопытство.
– Я хочу поблагодарить вас. – Голос Жозефины звучал совершенно по-иному, чем обычно. – Доктор рассказал, что вы сделали для меня.
– Что вы, я не сделала ничего особенного. Просто у меня случайно оказалась та же группа крови.
– Нет, Шарлиз, дорогая, мы обе знаем, что это был поступок. Не думаю, что вы простите меня за мое отношение к вам, но все равно прошу прощения. Жаль, что я уже не могу извиниться перед вашей сестрой.
– Вы пережили ужасный день, мадам. – Шарлиз говорила медленно. – Давайте поговорим обо всем позже, когда вы поправитесь.
– Думаете, это снотворное на меня так влияет? Ничего подобного. Этот несчастный случай лишь помог мне понять, какой я была… эгоисткой. Вы сделали моего сына счастливым. Это то, о чем любая мать может только мечтать. Я не прошу вас забыть обо всем – я прошу простить.
Шарлиз сглотнула комок в горле.
– В любой семье случаются ссоры и бывают трудности. Надо просто преодолеть их. Все в прошлом, теперь у нас есть дела поважнее – Дэнни, например. Мы с Робером решили усыновить его… Даю трубку Роберу.
Закончив разговор с матерью, Робер посмотрел на Шарлиз.
– Она очень рада новостям.
– Я с трудом могу поверить, что это та же самая женщина.
Робер усмехнулся.
– Иногда и от несчастных случаев бывает польза. Доктор говорит, она поправляется, так что мы можем вернуться к более интересным вопросам.
Он обнял ее обнаженное тело, прижал к себе.
– Мне кажется, разговор будет долгим, – улыбнулась Шарлиз.
– Бывают минуты, когда слова совершенно ни к чему. – Робер улыбнулся в ответ, заглядывая в ее глаза, – Теперь ты видишь, как сильно я тебя люблю.
Шарлиз могла бы ответить, но не стала. Поцелуй, которым она наградила Робера, был красноречивее любых слов.
Эпилог
Дэнни открыл глазки и тут же зажмурил их снова: в окно детской лился яркий солнечный свет. Может, подремать еще немного, греясь в ласковых июльских лучах? Но тут дверь легонько скрипнула, и в комнату ворвался Фиде. Любимый пес Дэниэла – веселый красавец-сеттер – уже не был щенком. Этому очаровательному огненно-рыжему созданию шел третий год, но у Фиде был настолько бурный темперамент, что он прыгал, лаял и норовил лизнуть хозяина в нос, словно только что научился это делать.
Фиде ухватил зубами край одеяла и стянул его с Дэнни: хватит спать, пойдем поиграем! Дэнни, смеясь, отбивался и пытался отвоевать одеяло обратно – хотя понимал, что подремать больше не удастся. И тут мальчик вспомнил, что у него есть еще одна причина поскорее подняться: у него же сегодня День рождения! Шесть лег – как-никак, солидный возраст. А это значит, что будет много всяких подарков, и торт,
