методологическом отношении, ибо оно показывает, как в результате взаимодействия пролетарской практики, непосредственного опыта рабочего класса и теоретического анализа были сделаны правильные выводы из некоторой конкретной ситуации. Оно также показывает, в чем заключается та ограниченность, которая обыкновенно мешает теоретикам, происходящим из буржуазного класса, достигнуть этого познания самостоятельным путем и которая может быть преодолена только непрестанным взаимодействием с практическим опытом рабочего класса.
Такого живого взаимодействия у Меринга никогда не было. И поэтому целый ряд фундаментальных идеологических построений, которые он вынес из своего общественного бытия как буржуазный интеллигент, как публицист, как буржуазный революционер, остались у него и после его перехода на сторону марксизма не пересмотренными или во всяком случае не пересмотренными до конца. Идеология Лассаля, выросшая на сходной общественной основе, служила при этом Мерингу опорой и подкреплением. Он пошел в этом вопросе по пути наименьшего сопротивления. Придавая Лассалю значение учителя наряду с Марксом и Энгельсом, он тем самым искал возможности теоретически оправдать непреодоленные пережитки своей прежней идеологии буржуазного революционера.
4. Философские основы
Несмотря на весьма глубокое влияние со стороны Лассаля, было бы неправильно просто ставить знак равенства между взглядами Меринга и лассальянством, большая разница между ними обнаруживается в их подходе к философским вопросам. Лассаль был вполне сознательным идеалистом, 'ортодоксальным' гегельянцем. Меринг же не только признавал себя материалистом, но и боролся за материализм с большой эрудицией и глубоким знанием дела. В эпоху неокантианского и махистского философского ревизионизма Меринг выступил с огромной энергией за естественно-научный материализм в духе Геккеля, разоблачая в то же время самым резким образом его ограниченность. Ленин справедливо называет эту его позицию позицией 'человека не только желающего, но и умеющего быть марксистом' [30]. И так же справедливо Ленин подчеркивает заслуги Меринга в борьбе против ревизионистского дицгенианства.
В этом своем признании материализма в естествознании Меринг идет чрезвычайно далеко и отклоняет всякую ревизионистскую попытку резко противопоставить Маркса и Энгельса 'старому' материализму, в чем заключалось одно из главнейших стремлений неокантианского и махистского ревизионизма. Вот, например, что он пишет об этом вопросе: 'Фейербах порвал вообще со всякой философией: 'моя философия — отсутствие всякой философии, — говаривал он. — Природа существует независимо от всякой философии, она есть та основа, на которой выросли люди, сами являющиеся продуктами природы. Кроме природы у человека не существует ничего'. С этим Маркс и Энгельс были вполне согласны; им не приходило в голову утверждать, что человек живет не в природе, а в обществе. Но зато они говорили: человек живет не только в природе, но также ив обществе; человек — продукт не только природы, но и общества. И таким образом они обосновали исторический материализм, чтобы понять человека как общественный продукт; они обосновали его как ключ к истории человеческого общества. Исторический материализм явился решающим шагом, вперед сравнительно со всем прежним материализмом, вследствие чего Маркс и Энгельс должны были занять критическую позицию по отношению ко всем прежним фазам материализма. Но, несмотря на это или именно поэтому, они не порвали с ним'[31]. В полемике с махистом Фридрихом Адлером Меринг подчеркивает, что не существует ни одного высказывания Маркса и Энгельса, из которого можно было бы заключить, чтобы они, при всей их критике механического материализма, когда-либо выступали как прямые противники его материалистической исходной точки.
Эта смелая защита материализма, благодаря которой Меринг в борьбе между идеализмом и материализмом внутри II Интернационала являлся действительным союзником Ленина, не дозрела у него, однако, — вследствие унаследованного им груза, социальный источник которого мы рассмотрели выше, — до полной и совершенной ясности. Он признает материализм Маркса и Энгельса в понимании природы, но признает его не как диалектический материализм. Правда, Меринг допускает возможность диалектики в природе. Он не сомневается, что 'все в природе может происходить в конечном счете столь же диалектически, как в истории'[31]. Но Меринг не в состоянии найти диалектические соединительные звенья, не в состоянии добраться до этой 'единой науки, науки истории', как говорил Маркс, в которой общество составляет только часть, хотя, конечно, часть с относительно самостоятельными и своеобразными закономерностями. Он приходит таким образом, при всем своем признании материализма в естествознании, к дуализму методов. 'Механический материализм является в естественной научной области научным принципом исследования, как в общественной области таким принципом является исторический материализм'[32]
Подчеркивая свое согласие с Плехановым, особенно со взглядом последнего на отношение Маркса к Фейербаху, Меринг формулирует этот дуализм методов в еще более заостренной форме, совершенно игнорируя все достижения Маркса и Энгельса по исследование диалектики в природе: 'Маркс и Энгельс всегда оставались на философской точке зрения Фейербаха, которую они только расширили и углубили перенесением материализма в историческую область; они были, выражаясь ясно и просто, в естественно- научной области в такой же мере механическими материалистами, как в обществоведческой области историческими материалистами'[34].
Меринг, как мы уже знаем, недооценивал значение собственно философских проблем. При этом он находился под более сильным влиянием неокантианского агностицизма, господствовавшего в годы его юности, чем сам это сознавал. Делая серьезные философские уступки этому течению, Меринг отказывался видеть в диалектическом материализме определенное мировоззрение. Он говорит: 'Но создание объективно-научной 'единой картины мира' не входило в цели Маркса и Энгельса… Теории, самой теории Маркс посвятил, если я не ошибаюсь в счете, не больше двадцати строк, а Энгельс хотя немного больше, но — и это весьма характерно- лишь в нескольких частных письмах, опубликованных только после его смерти и не по его воле, а потому, что его корреспонденты сочли нужным или полезным опубликовать их. Вообще же Маркс и Энгельс раскрывали свой научный метод всегда лишь на историческом материале и только таким путем достигли своих огромных результатов'[35].
Итак, защищая материализм Маркса и Энгельса, Меринг запутывает вопрос в двух решающих пунктах. Он резко противопоставляет друг другу механический материализм в естествознании и материализм исторический в науке об обществе. Во-вторых, отрицая за диалектическим материализмом характер мировоззрения, он конструирует столь же застывшую и недиалектическую противоположность между общедиалектическими проблемами и приложением диалектики к конкретным проблемам истории. При этом очень характерно, что Меринг не понимает значения ранних работ Маркса и Энгельса. Он даже и не подумал об издании 'Немецкой идеологии'. Но отсюда следует далее, что философские рассуждения в опубликованных произведениях Маркса и Энгельса, начиная с 'Нищеты философии' и до 'Анти-Дюринга', также остались непонятыми им в их значении для мировоззрения и метода диалектического материализма.
В области философии отличие позиции Меринга от взглядов Лассаля проявляется особенно ярко. Однако при совершенно различном отношении к философским проблемам и здесь сказывается действие все тех же общественных сил, а потому и результаты, хотя сильно видоизмененные различием условий, обнаруживают в конечном счете сравнительно большое сходство. Лассаль был, как вся радикальная интеллигенция Германии накануне революции 1848 года, левым гегельянцем. И, подобно остальным левым гегельянцам (Бруно Бауэр и др.), он усвоил себе философию Гегеля без настоящей критики, просто включил свои научные приобретения в области экономии, истории и т. д. в непересмотренную систему 'ортодоксального' гегельянства.
Меринг вырос в такое время, когда к Гегелю уже относились как к 'мертвой собаке'. Он никогда и не занимался философией Гегеля подробно, никогда не уяснял себе его диалектики и даже его эстетику не изучил как следует. Насколько можно судить по сочинениям Меринга, он знал эстетику Гегеля почти только по работам гегельянцев (Фишер и др.). Среди его до сих пор открытых юношеских статей нет ни одной,
