— Питание восстановлено почти по всему кораблю, — говорил Северин. — Связь между главной рубкой и рубкой двигателей налажена. Компьютеров в рабочем состоянии достаточно для наших целей. Раненые по возможности защищены от перегрузок торможения, а с обезвоживанием мы боремся внутривенными вливаниями. Невозможно предсказать, как поведет себя корабль при перегрузках, поэтому мы начнем с одной десятой g и будем постепенно наращивать до одного.
Северин сделал паузу, ожидая ответа, но ответа не последовало.
— При моей попытке развернуть корабль маневровыми соплами, головки сопел сорвало — усталость металла, сочленения не выдержали давления. Это значит, что нам придется маневрировать главным двигателем, который, само собой, устойчив к жесткой радиации. Так что, если поначалу перегрузки будут великоваты — это в порядке вещей. — Он еще помолчал, облизнул сухие губы. — Разрешите начать торможение, милорд?
Пришлось долго ждать, пока единственное слово слетело с губ капитана тихо, как выдох:
— Исполняйте.
— Слушаюсь, милорд.
Северин проверил, как держится игла капельницы в вене капитана, потом взмахнул руками, разворачиваясь в воздухе, и легким толчком отправил себя к двери.
Он не знал, многое ли из его рапорта сумел понять капитан, но после доклада ему полегчало. Лорд Го был хорошим капитаном, он имел право знать, что происходит на его корабле, и, может быть, лорду Го тоже было от этого легче.
Прежде чем начать маневрирование, капитана перенесли в его каюту. При радиационных ожогах обезвоживание представляет серьезную проблему, поэтому Северин и остальные уцелевшие члены экипажа провели последние несколько часов, налаживая для выживших внутривенные капельницы: нелегкий труд — все они были неопытны, и пришлось практиковаться сперва друг на друге, отслеживая каждый шаг по справочнику.
Северин обсудил с остальными, стоит ли вообще этим заниматься. Продлевать жизнь жертвам облучения означало только затягивать их страдания без особой надежды изменить исход.
Но Северин не собирался всю жизнь отворачиваться от собственного лица в зеркале. Он хотел иметь право сказать родным погибших, что сделал для них все возможное. Он не мог представить, как объявит: «Я дал им умереть, даже не попытавшись помочь».
Лейтенант добрался до рубки и занял место в клетке командного поста, откинул и закрепил перед собой дисплей. Бхагвати, Нкомо и Чамча уже лежали в амортизаторах.
— Механик, — обратился он к Бхагвати, — объявить перегрузочную тревогу.
— Да, милорд. — Она осмотрела свою приборную панель. — Карданные подвески в порядке. Двигатель в готовности.
— Курс один-пять-семь к один-пять-семи относительного.
— Курс введен в программу, милорд.
— Начать маневр.
Толчок был слабым, и хлопок двигателя донесся до Северина слабым отдаленным рокотом, словно зарождавшимся в позвоночнике. Его амортизационное кресло чуть развернулось внутри клети, и во внутреннем ухе отдался чуть слышный шепот гравитации. Двигатель смолк и зашумел снова. Клетки задребезжали. В животе у Северина что-то перевернулось.
— Ну давай, — уговаривала Бхагвати.
В сущности, главный двигатель вовсе не был приспособлен для подобных маневров.
На этот раз послышался более отчетливый грохот выхлопа. Северин поймал себя на том, что прислушивается, не отвалилось ли что-нибудь.
Все держалось. Еще три рывка — каждый давал едва заметное изменение курса.
Бхагвати победоносно объявила:
— Один-пять-семь к один-пять-семи относительного!
— Наращивать ускорение до ноль одного от нормального.
Рокот двигателя стал непрерывным, клетка Северина снова покачнулась. Нежная рука потихоньку прижимала его к креслу.
— Проверка систем! — приказал он, просто чтобы удостовериться, что ничего не отвалилось.
Все держалось. За корпус лейтенант не беспокоился — толстый смолистый пластик держался на полиуглеродных перекрытиях, однако в корабле было достаточно металла, о котором не стоило забывать. Металлические полки, металлические петли, металлические койки, на которые уложили пострадавших. Трубы и проводка держатся на металлических креплениях. По всему корпусу разбросаны клапаны с металлическими деталями, предназначенные для подачи со станции воды и электричества при стоянке в доке.
Северину сейчас не хватало только течи в корпусе.
Он добавлял ускорение по одной десятой g, пока корабль не достиг нормальной силы тяжести. Только один раз послышался треск — надломилась полочка в капитанском буфете.
— Проверка систем! — тут же потребовал Северин.
Все было цело, ни одной течи. Северин начинал гордиться «Разведчиком». Корабль оказался крепче, чем он ожидал.
Надо бы доставить корабль в Ларедо, ему потребуется полная переоснастка. «Разведчик» шел от Ларедо двадцать восемь дней, так что понадобится двадцать восемь дней, чтобы погасить набранную скорость, и еще двадцать восемь — чтобы вернуться в порт.
К этому времени все пострадавшие умрут. Северину придется день за днем проводить погребальные церемонии, да к тому же «Разведчик» окажется в первом ряду, наблюдая планетарную катастрофу в непосредственной близости.
Северин отстегнул свой дисплей, откинул его наверх, чтобы не мешал, отстегнулся сам и выбрался из клетки.
— Бхагвати, корабль ваш, — сказал он. — Нкомо, Чамча, пора нам обойти больных, проверить, как им лежится при тяготении.
Северин собирался доложить капитану, что корабль хорошо переносит ускорение.
Он надеялся, что капитан будет доволен.
— «Жизнь коротка, но Праксис вечен». — Северин читал похоронную службу. — Будем же черпать утешение и уверенность в единственной мудрости, важной для нас. — Он оглянулся на инженера Моджтахед. — Исполняйте.
Она нажала кнопку блокировки, выпустив из грузового шлюза тела капитана лорда Го Шикимори, лейтенанта лорда Барри Монт-крифа и еще четверых членов экипажа. «Разведчик» при торможении выбрасывал мощный радиоактивный хвост, а тела, покинув шлюз, двигались только по инерции, так что капитан и его подчиненные будут кремированы в ближайшие секунды.
Северин и остальные четверо — двое остались на постах — замерли по стойке смирно, пока не перестал мигать дисплей шлюза. Моджтахед заглянула во внутреннее оконце шлюза.
— Шлюз свободен, милорд, — доложила она.
— Закрыть наружную переборку и восстановить давление! — приказал Северин. Он обернулся к остальным. — Караул свободен! — Уже уходя, обернулся. — Моджтахед, Чамча, прошу вас пообедать со мной.
Северин, хотя и исполнял теперь обязанности капитана, не стал и не собирался переселяться в капитанскую каюту. Он привел Моджтахед и Чамчу в кают-компанию и усадил за стол, за которым обычно обедали лейтенанты.
Пульсар убил кока, и все теперь питались как попало, по большей части консервами, разогретыми в микроволновке, потому что горелки камбузной плиты стали такими хрупкими, что отламывались при попытке их включить. Дежурный по камбузу — механик-стажер, оказавшийся во время удара в рубке контроля двигателей вместе с Моджтахед — подал Северину и его гостям обед и сбежал, не дожидаясь, пока они отведают его стряпню. Северин откупорил бутылку вина из бара кают-компании. До сих пор он нечасто пробовал вино, поскольку не мог позволить себе держать личный запас и не хотел казаться в глазах лорда
