Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

(Естественно. Тогда в голову Хэкера приходили только возможные отзывы прессы о его персональном участии в торжественной церемонии открытия. – Ред.)

– Видите ли, господин премьер-министр, – терпеливо объяснил мне секретарь Кабинета. – В соответствии с британским подходом, каждой из сторон должна принадлежать половина, но если следовать вашей логике, то тогда, как утверждает наш МИД, большая часть туннеля отходит под административную юрисдикцию… очевидно, ООН? Или, может, ЕЭС?

Да, слава богу, хоть в этом МИД оказался прав – разделить туннель посредине было бы полностью справедливым.

– Но, господин премьер-министр, французы отнюдь не считают это таким уж справедливым. По их мнению, англо-французская граница должна быть установлена у Дувра, – снова объяснил мне Хамфри. А затем с непонятной улыбочкой добавил: – Вы, полагаю, не возражали бы против того, чтобы уступить французам пятьдесят процентов?

Руководствуясь интересами справедливости, я сказал Хамфри, что против пятидесяти процентов у меня не может быть возражений.

Секретарь Кабинета с довольным видом потер ладони.

– Да, но потребовав для начала сто процентов, французы, как всегда, будут яростно торговаться и в конечном итоге согласятся не менее чем на семьдесят пять процентов.

Коварный подход. К тому же объясняющий и непонятную улыбочку, и на редкость довольный вид секретаря Кабинета. Глупец, он думает, что ему удалось меня подловить. Да ведь никто не застрахован от ошибок! (Ненамеренно честное признание. – Ред.)

– Конечно же, – с трудом сдерживаясь, ответил я ему, – туннель надо разделить посередине. Тем самым половина туннеля остается под нашей юрисдикцией, а половина отходит французам. Это же абсолютно логично, разве нет?

– А под чьей юрисдикцией будут поезда?

Честно говоря, я об этом не думал. А Хамфри, который явно заранее подготовился к этому, буквально забросал меня на редкость раздражающими, незначительными, иногда просто мелочными придирками.

– Господин премьер-министр, если какое-либо преступление совершается во французском поезде, который находится уже в британском секторе, то, как по-вашему, в чьей юрисдикции это деяние будет находиться – в британской или во французской?

– В британской, конечно, – не раздумывая, ответил я. Он молча смотрел на меня. С самодовольной ухмылочкой, искривившей его тонкие губы. – Нет-нет, во французской, конечно, вовремя поправился я. – Нет, по-моему, все-таки в британской…

А Хамфри по-прежнему тянул резину, продолжая и продолжая задавать свои провокационные вопросы.

– Скажите, если внутри французского сектора из британского поезда выбрасывается какое-либо тело, то под чьей юрисдикцией это следует рассматривать?

– Французской? – попробовал я угадать. Никакого ответа. Тогда я попытался зайти с другой стороны. – Нет, британской… нет-нет… м-м-м…

– Ну, а если британский грузовик загружается на французский поезд в британском секторе, – безжалостно продолжал он, – то чьей считать юрисдикцию в таком случае?

К этому времени я уже окончательно запутался. (Как и раньше. – Ред.). Равно как и Бернард. Потому что, не скрывая интереса, он спросил:

– А нельзя ли разделить уголовную юрисдикцию на две ветви? Скажем, внутреннюю и внешнюю…

Хамфри его просто проигнорировал.

– Как вы думаете, господин премьер-министр, стоит ли нам установить посредине туннеля пограничный пост или нет?

– Да, стоит, – автоматически ответил я. Он, не мигая, смотрел на меня, и мной снова овладела неуверенность. – Нет, наверное, не стоит…

– А может, имеет смысл установить таможенные и иммиграционные посты на одном из концов туннеля?

Постепенно до меня начало доходить, насколько сложным и запутанным все это оказывалось на самом деле.

– Нет, – нерешительно ответил я, но затем, подумав, все-таки сказал: – Да.

– Или лучше на обоих?

Поскольку возможности и варианты решения казались бесконечными, я счел за лучшее согласиться.

– Да.

Сэр Хамфри открыто намекнул на мою нерешительность. Так оно и есть.

– Но ведь все эти вопросы, как я уже отмечал, должны решаться юристами в ходе соответствующих переговоров.

– Совершенно верно, господин премьер-министр, – подтвердил он. – Но мне показалось, вы сказали, что хотели бы решать все эти вопросы сами. Или я что-то не так понял?

– Да, не так, – раздраженно сказал я. – У меня нет ни малейшего желания копаться в безнадежно запутанных юридических хитросплетениях международного права. Мое дело – это базовые политические вопросы.

– Вот как, – произнес секретарь Кабинета, изобразив на лице нарочитое удивление. – Значит,