(Через день после того, как ПМ, Дороти Уэйнрайт и сэр Хамфри согласились отложить демократию до 22 века, Хэкеру в соответствии с принятой процедурой предстояло отвечать на вопросы в палате общин. Причем спрашивать его можно было практически обо всем, не извещая об этом заранее. Ни в письменном, ни в устном виде. В частности, первым вопросом, скорее всего, будет что-нибудь относительно формальное вроде: «Не сочтет ли господин премьер-министр возможным перечислить деловые встречи, назначенные им на сегодняшний день?» Остальные вопросы могут быть о чем угодно. Например: «Найдется ли у господина премьер-министра время на рассмотрение вопроса о растущих процентных ставках?» Или: «Найдется ли у господина премьер-министра время на рассмотрение шокирующего намерения миссис Агнесс Мурхаус закрыть некоторые районы лондонского Хаундсворта для местных полицейских сил?» Или: «Найдется ли у господина премьер-министра время на рассмотрение скандальной ситуации, когда 25 % государственных почестей достаются менее чем 1 % населения, причем большая часть их получателей по странному стечению обстоятельств находится в правительстве?»
Стратегию и тактику ответов ПМ может выбирать по собственному усмотрению – быть честным или бесчестным, приводить правильную статистику или вываливать на депутатов горы бессмысленных цифр, защищаться или самому атаковать, льстить им или отделываться шутками. Впрочем, последнее наиболее опасно и не очень рекомендуется к употреблению.
Хэкер, подобно всем премьер-министрам, всегда очень тщательно готовился к таким событиям и перед каждым из них обычно встречался с Бернардом Вули и своим специальным парламентским помощником в кабинете ПМ в палате общин, куда они приходили с кучей протоколов заседаний, где фиксировались все вопросы, которые тот или иной депутат устно задавал премьер-министру ранее, и, главное, какие ответы он на них получал.
ПМ также обязан отвечать на любой вопрос, касающийся политики правительства. Впрочем, если подобного рода вопрос требовал фактологического ответа, то таковой мог быть сделан позже, причем в письменной форме.
Кроме того, напряженное состояние ожидания можно в какой-то мере смягчить, «предвосхитив» некоторые из вопросов. Поскольку они по очереди исходят от противоположных сторон Палаты, тот или иной честолюбивый заднескамеечник от правительственной партии, естественно ожидая заслуженного вознаграждения, вполне может либо заранее проинформировать ПМ о своей лояльности – «Всегда к вашим услугам, господин премьер-министр!», – либо даже напрямую предложить свои услуги – «Хотите, я задам вам нужный вопрос, господин премьер-министр?».
И тем не менее, премьер-министру, как правило, приходилось быть готовым к тому, что по меньшей мере две трети вопросов будут носить, мягко говоря, недоброжелательный характер. Причем наиболее неудобные из них чаще всего задавались именно от правительственной стороны – от разочарованных, недовольных и жаждущих отмщения заднескамеечников-ветеранов, о которых либо «забыли», и они не получили долгожданного повышения, либо их по тем или иным причинам просто сместили с должности.
Таким образом, одним из результатов вроде бы невинного «времени запросов» в палате общин вполне могло стать неожиданное появление торнадо на, казалось бы, безоблачном голубом небосклоне. – Ред.)
Вспоминает сэр Бернард Вули: «Однажды, когда Джиму Хэкеру задали вопрос, не прослушивает ли он телефонные разговоры членов парламента, он ответил следующим образом: „Как бы высоко я ни ценил и ни уважал мнение этой палаты, у меня, должен признаться, нет ни малейшего желания выслушивать словесные потоки ее достопочтенных членов больше, чем это требуется по долгу службы“. Что не могло не вызвать в палате громкий взрыв смеха.
Когда я вернулся в Номер 10, сэр Хамфри задержал меня у самого входа в приемную премьер-министра и поинтересовался, как прошли „вопросы-ответы“ в палате.
– Довольно весело, – ответил я. – Сегодня наш ПМ был явно на коне.
– В самом деле? И кто, интересно, так считает?
– Он сам. – Вообще-то я хотел пошутить. На самом деле его ответ на вопрос о прослушивании телефонов членов парламента произвел на всех неизгладимое впечатление.
Оказалось, на всех, кроме Хамфри. Более того, мои слова его настолько обеспокоили, что я даже начал опасаться, уж не кроется ли за всем этим нечто большее, чем могло бы показаться на первый взгляд. Прежде всего, он довольно резко отчитал меня за то, что этот вопрос оказался вне сферы его внимания – будучи секретарем Кабинета, сэр Хамфри отвечал за координацию всех служб безопасности. Я ответил, что это было непредвиденное дополнение, однако он тут же возразил, что, с его точки зрения, это было вполне предвиденное непредвиденное дополнение.
Из необычно возбужденного поведения сэра Хамфри стало ясно, что, несмотря на шутливое отрицание ПМ своей причастности к санкционированию официального прослушивания телефонов членов парламента, в его ответе прозвучала далеко не вся правда!
Лично мне глубоко шокирующей казалась сама мысль о том, что премьер-министр способен преднамеренно солгать палате общин. В нее было трудно, если вообще возможно, поверить, однако из под мышки секретаря Кабинета многозначительно торчала толстая папка, в которой, по его заверению, имелось достаточно дискредитирующей информации. Включая записи телефонных разговоров…
Помню, тогда Хамфри потребовал немедленной встречи с Хэкером. Я попробовал было перенести ее на
