сидели в Парксе и мониторили ту самую крупнейшую спутниковую тарелку, что изображалась на старых пятидесятидолларовых банкнотах. Спутниковая тарелка методично подслушивала несколько сотен звезд в галактических окрестностях, надеясь, что там кому-нибудь есть что сказать.
– Оби-Ван Кеноби,[108] – приветствовала космическая обезьяна Джейсон мужа Луэллы, поглощая лепешку. – Вот это угощенье.
– С моим удовольствием, – ответил Обри. – Ну что – сколько радиоканалов вы сегодня проверили?
– Двадцать четыре миллиона плюс-минус десять тысяч.
– И кто-нибудь отозвался?
– Не-а, но я уже предвижу конец, – сказал Джейсон. – С таким везением мы наконец вступим в контакт – с каким-нибудь внеземным Джоном Лозом или этим, в Америке, какеготам – Рашем Лимбо.[109]
Синекожий чужой, также известный под именем Аарон, потянулся к клубничному джему и тут случайно глянул на экран.
– Эй! – закричал он. – Похоже, у нас что-то есть.
– Ну будь я… – Тарелки посыпались на пол, разбрасывая лепешки и сметану.
Десять минут спустя, проверив «Элмер» (ФАДД[110] – Функциональный Агрегат Дополнительной Детекции), Луэлла оторвала взгляд от своего оборудования, побелев, как призрак.
– Что такое? – Аарон чуть из себя не выпрыгнул от нетерпения.
Лицо Луэллы исказилось странненькой улыбочкой.
– Мне кажется, там только что сказали: «Привет, Мам».
Оранжевый фургончик-комби Джейка пропыхтел и прозвякал по Кинг-стрит и, содрогнувшись, замер перед «Сандо».
– Хорошая девочка, Кейт. – Джейк похлопал по приборной доске, радуясь, что машина доехала.
Девчонки с шумом вывалили наружу. Ляси ткнула локтем Пупсика, которая, заметив, что увидела Ляси, схватила за руку Бэби. И все с восторгом уставились на доску перед входом, где бармен Грегори мелом выводил «Роковые Девчонки из Открытого Космоса» под словом «Босния».
– Хей-хей! – оторвавшись от своего занятия, принялся флиртовать Грегори. – Вот идет мой любимый лиловый людоед.
– Откуда ты знаешь, что я ем людей? – поддразнила его Бэби. В груди Джейка забился колокол тревоги.
– Добродень, Грегори, – сунулся в разговор он. – Давай мы не будем тебе мешать?
– Мешайте сколько влезет, – подхалимски отмахнулся бармен, заценивая Ляси и Пупсика. – Эти девчонки могут мешать мне в любое время.
– Это мы, знаешь? – с важностью произнесла Ляси, показывая на имя группы.
– О как? – Грегори присвистнул. – Вот теперь я
– У них, – ответила Бэби, ткнув большим пальцем в мальчиков.
– Еще б, – осклабился Грегори.
Джейк в раздражении протянул хозяйскую руку к спине Бэби. Между ними ударил разряд – такой силы, что Джейка сшибло с тротуара. Он едва не вписался в двух девчонок с розовыми ежиками волос; на барышень его акробатический номер произвел такое впечатление, что каждая сочла нужным показать ему средний палец. Стараясь сделать вид, что ничего не произошло, Джейк отряхнулся и обратился к Бэби и остальным, надеясь, что голос у него не дрожит:
– Грегори работает в баре. С ним нужно быть милыми, птушта он выдает бабки в конце вечера. Но не слишком милыми.
Торкиль, пыхтя и похрюкивая от напряжения, вытаскивал из фургона барабаны и расставлял их на тротуаре.
– Осторожней, тяжелые, – предупредил он Пупсика, но та подняла установку целиком и внесла ее в паб, словно дамский ридикюль. Торкиль все еще пытался задвинуть универсальную Ебаную Дверцу Комби, когда Пупсик вышла и отогнала его от машины. Голыми руками она оттянула металлическую раму, вправила дверцу в паз, захлопнула ее и выгнула раму на место.
– Ты, – затрепетал Торкиль, – настоящая
Комби Кейт подумала то же самое.
Группы, за которыми с ленивым любопытством наблюдала горстка пьянчуг, сидевших в баре с пополудня, принялись размещаться на импровизированной сцене – полосках ковра, разложенных на тонких досках, что балансировали на большом количестве молочных ящиков, задвинутых в один угол так, чтобы не мешать господству бара в центре. Ляси, Пупсик и близнецы закончили первыми и отправились в заднюю комнату поиграть в пинбол. Джейк и Бэби по-прежнему стояли на коленях перед сценой, подключая педали.
– Как эта называется? – спросила Бэби.
– Канюльный визгун.
Бэби завыла от хохота:
– Канюльный визгун?
– Схожу-ка я за монтажной лентой, – пробормотал Джейк, отчего-то нехарактерно смутившись. – Если начнешь зажигать, лучше если провода приклеены к сцене. – И он сбежал.
Бэби еще хихикала себе поднос, когда на нее надвинулся напряженный молодой человек в джинсах и черной майке «Безумственного Ромба»;[111] его кеды поскрипывали, а сам он испускал угрозу. Длинные гладкие волосы у него были собраны в свободный конский хвост на затылке. На поясе с заклепками позвякивали огромная связка ключей, «маглайтовский»[112] фонарик и мобильный телефон, отчего пришелец напоминал какого-то рокенролльного вертухая. Остановился он примерно в метре от коленопреклоненной Бэби. Бесстрастно глядя ей в глаза, он поднял руки и резко хлопнул в ладоши. И еще раз. И еще.
Бэби подняла руки и хлопнула ему в ответ.
Мистер Безумственный небрежно качнул головой:
– Не делай так. Это
– Кто ты и почему ты так делаешь? – Бэби засомневалась, не схватиться ли ей в знак приветствия за промежность. Из ответов, получаемых ею на улице, она вычислила, что это уместно не всегда. Земляне такие сложные. На Нефоне, когда встречаешь кого-нибудь, просто кладешь руки на бедра, кланяешься влево и дважды топаешь правым копытом. Приветствие на все случаи. Здесь же то «хочешь пососать мне хуй?», то «как вы сегодня поживаете, мэм?», а вот теперь еще и аплодисменты. И как вообще выбраться из этого лабиринта условностей?
– Я тестирую резонантную частоту зала, – важно объяснил хлопец. – Я Генри. Микшер.
– Миксер? – переспросила Бэби. Ее лингвочип сообщал: в металлургии – стальной сосуд, выложенный внутри огнеупорным кирпичом, для накопления расплавленного чугуна; бытовой миксер – прибор для смешивания, сбивания кремов, коктейлей и т. п.; человек, умелый в смешивании. – Так ты, стало быть, мешать умеешь? Или только по чугуну работаешь?
Генри поднял бровь. Он знал, что в наши дни говорить об этом вслух не принято, но свято верил: истинное место цыпочек в рокенролле – перед сценой, где нужно орать банде. Или убалтывать звукача. Всосав щеки, чтобы придать себе вид еще более сурового сомнения, он отступил к микшерскому пульту, щелкнул парой переключателей и подрегулировал потенциометры. После чего на резиновом ходу вернулся к сцене.
Глянув на усилок, Генри покачал головой:
– Поверить не могу, что вы пользуетесь «Маршаллами», – сказал он. – Это такое рокенролльное клише. То есть все – Малютка Ричард, Джими Хендрикс, «Красные Жгучие Чили-Перцы», «Жемчужный Джем»[113] – все на «Маршаллах» звучат одинаково.
– Но как…
– Я знаю, знаю, большинство усилков доходит лишь до десяти, а «Маршалл» – до одиннадцати. Я тоже
