смерть.
— Моя мать не покидала Летние Земли уже двадцать лет, — заметила я не в состоянии сдержать себя. — Сомневаюсь, что она придет сюда кричать на тебя.
— Думаю, ты удивишься, узнав, что она сделает.
Я взглянула на нее и не нашлась что ответить. И мы просто сидели и пили чай в затянувшемся молчании, пока Лили не подняла голову, привлеченная каким-то невидимым знаком.
— Солнце село, — сказала она и встала, двигаясь с текучей грацией. — Давай, Октобер. Пора идти. Я надеюсь, что ты достаточно хорошо отдохнула.
Я заставила себя подняться и последовать за ней, остановившись на миг, чтобы взять свою окровавленную одежду из рук пуки со стрекозиными крыльями и белыми глазами. Она показалась знакомой, словно кто-то, кого я однажды знала, но я не стала расспрашивать ее. Истории, которые узнаешь в независимых владениях, как правило, не самые хорошие.
Лили остановилась, взглянув на меня.
— Тебе надо одеться, — сказала она. — На улице холодно, а ты не так привыкла к холоду, как я.
— Верно, — согласилась я.
Никто не переносит холод так легко, как ундина, если только не считать разнообразные виды снежных фэйри. Лили легко могла бы ходить голышом при температуре ниже нуля.
Когда я натянула джинсы, заправив в них слишком короткое платье, оно стало выглядеть немного безвкусной дорогой шелковой блузкой; надев сверху свитер, пусть с кровавыми пятнами, я почувствовала, что лучше контролирую ситуацию, несмотря на дыру в левом плече. То, что я не выглядела беглянкой из борделя фэйри, было мне по душе. Я надела бы лифчик, но тогда надо снимать платье; так что я скрутила его в шарик и засунула за пояс джинсов. Левая рука сгибалась неохотно, но сгибалась. Мне следовало бы радоваться и этому. Я последовала за Лили сквозь темноту обратно в мир людей.
Ночь отогнала туристов, наполнив тени другим народом. В Калифорнии нет светлячков, но на поверхности воды тем не менее танцевали огоньки, отпрыгивая от жадных рыб. Хорошо, когда много пикси; светлячки не пронзают ночь переливающимся смехом и не кружатся друг с другом в балетных па на свежем воздухе. Белые рождественские огни висели на ветвях деревьев, обеспечивая яркое и ровное освещение. Пикси, утомленные воздушной акробатикой, взгромождались на провода, и вдоль тропинок собирались группки человекоподобных обитателей, болтающих и смеющихся. Чайный сад всегда выглядит лучше всего ночью, когда некому и нечего скрывать.
Разговоры стихли, когда мы приблизились, и я чувствовала взгляды на спине, проходя мимо. Я не обернулась. Некоторых вещей лучше не касаться, включая вопросы от созданий, лишившихся своего дома на четырнадцать лет, потому что он стал моей тюрьмой. Мне жаль, и я бы поменяла это, если бы могла… Но я с каждым днем все больше убеждалась, что, оглядываясь назад, ничего не изменить.
Обещанная Лили служанка, балансируя, сидела на низком деревянном заборчике у ворот, болтая с высоким темноволосым мужчиной, глаза которого окаймлял характерный блеск мази фэйри. Я остановилась, распахнув глаза.
— Джульетта? — окликнула я.
Женщина повернулась на звук своего имени и улыбнулась, продемонстрировав слишком большие клыки из-под вишневых губ.
— Привет, Тоби, — сказала она, грациозно соскальзывая с заборчика и улыбаясь мне. — Сильно удивилась?
— Джули, — произнесла я почти шепотом.
Каким— то образом мы оказались рядом, я обняла ее, смеясь до слез, -или это я так рыдала, что слезы превратились в смех? Джули обнимала меня, делая то же, что и я, и вдобавок в ее тоне слышалось мурлыканье. Мужчина, с которым она говорила, стоял сзади, наблюдая за нашим воссоединением с легкой удивленной улыбкой.
Наконец я отодвинула Джули на расстояние вытянутой руки и уставилась на нее:
— Что ты здесь делаешь?
— Как обычно. — Джули пожала плечами, закатив глаза, чтобы дать понять, что «обычно» не имеет никакого значения. — Дядя Тибальт зол на меня, поэтому я здесь, изображаю служанку и выжидаю, когда можно будет вернуться домой.
— Что ты натворила?
Она снова ухмыльнулась:
— Укусила его.
— Ну ты даешь! — Я сжала ее плечо, ухмыляясь в ответ.
Джули — подменыш кейт ши, результат развлечений одного из придворных Тибальта со смертной женщиной. К несчастью для всех замешанных сторон, Джули совершила Выбор Подменыша самым драматическим образом. Произошел несчастный случай — подробностей не знаю, — и ее смертная мать погибла, в то время как Джули в возрасте шести лет открыла в себе талант своей расы к превращениям. Полиция при облаве нашла труп, но не нашла маленькую девочку. Джули была уже в руках семьи отца.
Потребовались годы, чтобы уговорить ее снова принять человеческое обличье. Из того, что я слышала, Тибальт перепробовал все, пока наконец в один прекрасный день она сделала это сама. Такими с тех пор и стали их отношения: в качестве ее дяди он пытается заставить ее следовать правилам двора кошек, а она отлично их игнорирует, пока ей не наступят на хвост. Снова. Она была ожесточенным, обиженным, неприспособленным ребенком, выросшим в такого же неприспособленного подростка; вполне естественно, что мы подружились в тот день, когда встретились. В ней было много гнева, и она знала, как его выразить. Мне же всегда лучше удавалось подавлять это чувство, и я ей завидовала.
Джули также имеет честь быть причиной, по которой меня так недолюбливает Тибальт. У нас была пара враждебных стычек, когда я жила в Летних Землях, заканчивавшихся тем, что он мне напоминал о том, что с удовольствием выпустил бы мне кишки, если бы не моя мать. Когда мы выросли, Джули последовала за мной, покинув двор кошек, — первая кейт ши, выкинувшая такой трюк. Мне «повезло»: он обвинил во всем меня, а не ее, потому что я была «хитрой». Вот так мои мозги помогают мне обзаводиться врагами с тех пор, как помню себя.
— Познакомься с моим дружком, — сказала Джули, хватая темноволосого мужчину за руку и подтаскивая его поближе, чтобы я могла восхититься. — Росс, это Октобер Дэй. Тоби, это Росс Хэмптон.
— Очень приятно, — произнес он, протягивая мне руку. Я взяла ее и крепко пожала, рассматривая ее владельца. В нем только четверть крови фэйри, слабое наследие; что-то в тенях вокруг его глаз должно было дать мне ключ, но я была слишком слаба, чтобы уцепиться за него. — Джули много о тебе говорит.
— Это меня беспокоит, — сказала я, забирая руку и бросая взгляд на Лили.
— Его мать была служанкой в этих землях, — пояснила Лили. Она привстала на цыпочках, взъерошив Россу волосы. Он воспринял это с обходительностью, ссутулившись, чтобы ей было удобнее. — В ее отсутствие мы служим для него домом и очагом. Ему нужна помощь, чтобы видеть сквозь самые элементарные иллюзии, но этого недостаточно, чтобы лишить его этого места.
Слабая кровь — это социальное клеймо у фэйри. Но этого мало для изгнания. Некоторые величайшие ученые и теоретики магии фэйри были слабокровными: это дало им возможность видеть фэйри такими, какими они являются, лучше понимать их слабые и сильные стороны. То, что Лили готова была принять Росса и Марсию, кое-что говорило о ней.
— Справедливо, — сказала я, засовывая руки в карманы. Взглянув на Джули, я спросила: — Полагаю, ты знаешь, что происходит?
— Лили говорит, у тебя проблемы с вооруженными идиотами, так что мы с Россом здесь для того, чтобы провести тебя через большой страшный парк к ожидающей карете, которая, как оказалось, является городским такси Сан-Франциско, — ответила она, прижимая руку Росса к груди с собственническим видом. — Плевое дело.
— Верно, — сказала я и перевела взгляд на Лили, покачавшую головой. Таков мой выбор.
Она знала, что Джули — кейт ши в достаточной мере, чтобы никогда не воспринимать угрозу физического насилия всерьез: она считала себя самой большой угрозой квартала, хотя ее кровь была так
