хорошо знали о том, что случилось на старом вязе. И все знали, что одетый в доспехи предводителя был вовсе не Клуни Хлыст. Краснозуб тем не менее гордо шагал в доспехах хозяина. Как знать, поправится ли Клуни? Кроме того, Краснозуб просто наслаждался роскошью командирских доспехов. Пусть сейчас они не его, но ведь кто знает, как обернутся дела дальше?! На стене царило ликование. Правда, так как аббат запретил обстреливать отступающего противника, среди радостных возгласов слышалось подчас недовольное ворчание. Почему не уничтожить армию Клуни раз и навсегда? Теперь, когда враг отступает, самое подходящее время закрепить победу! Но добрый аббат не хотел даже слышать об этом, он считал, что торжество победы должно сочетаться с милостью к побежденным.
По мере того как колонна крыс, поднимая облако пыли, удалялась от аббатства, крики радости постепенно стихали. Да, конечно, побежденные крысы уносили своего раненого вождя, в арьергарде ковыляли раненые и искалеченные, спотыкаясь и глотая горечь поражения вместе с дорожной пылью. Но победители постепенно начали понимать, что победа досталась им недешево. Свежие могилы и переполненный лазарет молчаливо свидетельствовали об ужасах войны. Неожиданно Матиас почувствовал на своем плече мягкую лапку. Это была Василика. Ее глаза светились радостью.
— О Матиас, как я рада, что ты вернулся! Я все время беспокоилась: где ты, что с тобой случилось? Я так боялась, что ты уже никогда не вернешься!
— Ну, я как неразменный пятак — всегда возвращаюсь, — весело шепнул ей в ответ Матиас. — Кстати, как твой отец?
Василика вся прямо засияла:
— Уже выздоровел. Даже убежал из лазарета и сражался с крысами. Мой отец всегда говорит, что мышь не заставишь без дела лежать в постели.
Матиас не успел разговориться с Василикой, как его позвали на совет в покои аббата.
За столом рядом с Матиасом сидели Констанция, Амброзий, Винифред, Кротоначальник и сам аббат. Его новый друг — бельчонок, — то и дело опуская лапу в миску, полную молока с медом, и шумно обсасывая ее, стоял у стола на табурете.
— Думаю, Матиас, без Молчуна Сэма тебе пришлось бы туго, — заметил аббат. Мышонок кивнул:
— Это уж точно, отец настоятель. Значит, его зовут Молчун Сэм? Что ж, это имя подходит ему как нельзя лучше.
— Действительно, он настоящий молчун, — заметил аббат. — Я давно знаю его родителей и уверен, что они найдут его по следам и придут за ним. Представь себе, он от рождения не сказал еще ни слова! Я пробовал его лечить, но ничто не помогло, так что в конце концов его и прозвали Молчуном. Но он и в самом деле знает Лес Цветущих Мхов не хуже своей лапы. Правда, Сэм?
Бельчонок, облизав лапу, описал ею широкую дугу и, улыбаясь, гордо указал на себя другой, еще не облизанной. Матиас, протянув свою лапу, пожал крошечную лапку бельчонка:
— Благодарю тебя, Молчун Сэм. Ты поистине великий следопыт.
Члены совета попросили мышонка рассказать обо всем, что с ним произошло. Матиас поведал об освобождении семьи Полевкинсов и о своей встрече с диковинным зайцем.
— Это наверняка Бэзил Олень! — вскричала Констанция. — Невероятно! Старый чудак остался в лесу! Не сомневаюсь, он появится здесь вместе с Полевкинсами как раз к обеду. Раньше никогда не случалось, чтобы Бэзил упустил возможность закусить.
Все собравшиеся благодарили Матиаса за находчивость и смелость, так что он весь покраснел от смущения. Потом он слушал рассказы о сражении. Но главное: что же сулит им будущее?
Поправится ли Клуни? Теперь, когда его разбили, он сюда и носа не сунет? Или еще вернется? Аббат считал, что банда Клуни оставит Рэдволл в покое, а часы самого Клуни сочтены. Все остальные придерживались другого мнения, и это мнение выразила Констанция.
— Нельзя сбрасывать Клуни со счетов, — сказала барсучиха. — Он намного сильнее и крепче, чем мы можем себе представить. Скорее всего он поправится и снова пойдет на штурм — я просто уверена в этом. — Для вящей убедительности Констанция стукнула по столу мощной лапой.
— Да, да, не обольщайтесь, Клуни Хлыст снова нападет на Рэдволл. Готова спорить на что угодно. Посудите сами: если Клуни не нападет снова на аббатство, он потеряет весь свой авторитет и доверие армии. Но что еще важнее — пойдет слух о поражении непобедимого Клуни, о том, что его победили крохотные мыши. Клуни перестанут бояться, страшный миф о нем развеется. Увидите: как только Клуни поправится, он снова пойдет на штурм аббатства.
Над столом повисло тягостное молчание. Аббат поднялся. Он принял решение:
— Ну что же. Я выслушал ваши мнения и советы, дорогие мои и верные друзья. Хотя мне дорог мир, я чувствую, что вы правы, и согласен с вами. И я целиком и полностью в вашем распоряжении. Я хочу, чтобы Констанция, Матиас, Винифред, Амброзий и Кротоначальник приняли на себя командование Рэдволлом, если Клуни снова нападет на нас. Моей обязанностью будет ухаживать за ранеными и кормить голодных. А теперь, друзья мои, я распускаю совет, поскольку должен заняться другими делами. Пойдем, Сэм. Нужно отмыть тебе лапы от меда до прихода твоих родителей. Да, чуть не забыл. Матиас, брат Мафусаил хочет поговорить с тобой. Он сейчас в Большом зале.
3
Терзаемый мучительной болью, Клуни Хлыст лежал в постели. Его офицеры молча стояли в углу комнаты. Сломанные лапы и ребра, вывихнутый хвост, обломанные когти! Такие раны оказались бы роковыми для любой крысы, но только не для Клуни.
Краснозуб и четверо других офицеров могли бы втихомолку и прикончить его, но страх перед легендарной силой Клуни был слишком велик. Может быть, Клуни и вправду невозможно убить?! Глядя на его тяжело вздымающуюся грудь, судорожно подергивающийся, но все еще грозный хвост, Краснозуб невольно восхищался силой хозяина. Он был даже не уверен, что раны Клуни на самом деле так уж серьезны. Возможно, хозяин лишь притворяется, чтобы испытать верность своих подчиненных.
Двенадцать крыс-часовых были заперты в том самом сарае, который еще утром охраняли сами. Им досталась хорошая взбучка за то, что они упустили семью Полевкинсов. А за дурацкие сказки о неуловимом зайце и мыши-воине Краснозуб приказал морить их голодом. Да он ведь еще и нежничает с ними — Клуни самолично разорвал бы их на мелкие кусочки! Во дворе церкви оставшаяся без предводителя орда являла собой жалкое зрелище.
Зализывая раны, крысы сидели и лежали на земле. Ждать, когда поправится хозяин и станет ими командовать, — это все, на что они были сейчас способны.
Воин со сверкающим мечом вновь преследовал Клуни в его лихорадочном сне. Клуни снилось, что он снова и снова падает с доски под стены аббатства. Внизу его ждали призрачные фигуры: Рваноух с безобразно распухшей, посиневшей мордой, скелет крысы в его, Клуни, собственных доспехах, огромный длинноногий заяц и толстая полосатая змея. А кроме них, внизу его ждал, сверкая глазами, воин с поднятым мечом. Клуни хотел закричать, но горло сжалось, словно его душили, и он не мог выдавить из себя ни звука. Острый меч пронзил его грудь.
Бам! Донесшийся из Рэдволла удар колокола Джозефа снова разбудил Клуни. Черноклык, пытавшийся вытащить застрявший в груди Клуни сучок, испуганно отскочил, когда увидел внезапно открывшийся единственный глаз хозяина.
— Прочь, — прохрипел Клуни.
Черноклык попятился, бормоча извинения. Клуни проводил его подозрительным взглядом — он не доверял никому из своих подчиненных.
— Если действительно хотите помочь, приведите ко мне новобранцев, хорошо знающих здешние места.
Через несколько минут Черноклык втолкнул в комнату несколько новобранцев.
— Где Доходяга? — прорычал Клуни. Сырокрад подошел к постели хозяина, утирая грязной лапой несуществующие слезы:
— Разве ты не помнишь, хозяин? Он свалился с дерева. Сначала я отправил тебя в лагерь, а потом
