Мышонок откинулся на мягкие белые подушки. Если не принимать во внимание адскую боль в голове и плече, ему нравилось быть живым.
— Но почему Бэзил лежит здесь? — не унимался он.
— А, Бэзил, — улыбнулась Василика. — Этот старый бродяга утверждает, что его боевой ране требуется много еды и отдыха.
— Вполне возможно, это и так, — отозвался аббат. — Но как бы там ни было, нельзя отказать Бэзилу в храбрости и ловкости. В конце концов, ведь это именно он вернул нам портрет Мартина, а это поистине подвиг.
Матиас пришел в восторг:
— Портрет Мартина снова в аббатстве? Вот здорово! Старый Мафусаил готов был полезть хоть на луну, только бы достать его.
Наступило напряженное молчание. Аббат повернулся к брату Альфу и Василике:
— Не оставите ли вы нас ненадолго одних? Мне нужно поговорить с Матиасом. А кроме того, ему нужен сейчас отдых.
Две мыши понимающе кивнули и удалились.
Через полчаса, закончив рассказ о Мафусаиле, старый аббат тоже ушел. Матиас отвернулся к стене. После всех перенесенных потрясений он был не в силах ни плакать, ни горевать. Смерть друга оставила в груди чувство невосполнимой пустоты. Мышонок свернулся клубком и постарался спрятаться в самом себе. Матиас и сам не знал, сколько он пролежал так, подавленный горем. Только поздним утром заяц Бэзил Олень, проснувшись, попытался взбодрить его:
— Ну и ну! Ставлю свои медали против чего угодно, это ведь юный Матиас! Как поживаешь, парень?
Матиас ответил чуть слышно:
— Бэзил, прошу тебя, не приставай ко мне. Мафусаил умер, и я не хочу ни с кем разговаривать.
Бэзил перескочил к Матиасу на кровать и уселся рядом с ним.
— Ну, ну, приятель. Думаешь, я не понимаю, каково тебе сейчас? Это я-то, бывалый солдат! Если вспомнить всех друзей, которых я потерял в былых битвах… Это были добрые и верные друзья, но я научился держать усы торчком, несмотря ни на что.
Матиас лежал повернувшись к зайцу спиной.
— Ты не понимаешь, Бэзил.
Бравый заяц только фыркнул в ответ. Он осторожно повернул Матиаса к себе:
— Не понимаю? Я скажу тебе, чего я не понимаю, юноша. Я не понимаю, как это молодой парень вроде тебя, который к тому же должен стать великим воином, может так раскисать! Ты — словно старая выдра, что упустила рыбу. Будь старина Мафусаил здесь, он первый бы окатил тебя холодной водой и за уши выдернул из постели.
Матиас сел и шмыгнул носом:
— Ты правда так думаешь, Бэзил?
Заяц хлопнул себя по «раненой» ноге, подмигнул и громко расхохотался:
— Думаю? Не думаю, а знаю! Подумай сам, разве старик отдал свою жизнь для того, чтобы ты, лежа на боку, предавался жалости к самому себе? Он бы сказал тебе то же самое, что говорю я! Воины так не поступают. Ну-ка вставай, встряхнись, и пусть Мафусаил гордится тобой!
Глаза Матиаса ярко засветились.
— А ведь ты прав, Бэзил! Мой старый друг всегда хотел мной гордиться. Прости. Ты, наверное, думаешь, что я вел себя словно маленькая плакса?
Заяц затряс головой с такой силой, что его уши захлопали друг о друга.
— А вот и нет, мой дорогой друг, ничего такого я не думал. Должен тебе признаться, я и сам был вроде тебя, когда был молод. А теперь давай-ка вернемся к нашим повседневным делам. Лично я умираю от голода. А ты как?
Матиас весело рассмеялся:
— Ну, когда ты заговорил о еде, я почувствовал, что тоже немного голоден.
— Вот и отлично, — вскричал заяц. — Знаешь, я бы съел сейчас целого оленя, вместе с рогами. И поверь моему слову, тут раненых кормят прекрасно. Да ты сейчас и сам убедишься.
Заяц взял со столика у кровати маленький бронзовый колокольчик и позвонил. Через несколько секунд появились монах Гуго и Василика.
— А вот и провиантская команда! — объявил Бэзил. — Гм-гм! Раненый воин с соседней кровати и я были бы вам премного обязаны, если бы вы доставили нам небольшое подкрепление. Не слишком много, само собой разумеется. Просто нам, раненым, надо иногда чего-нибудь пожевать. Чтобы кожа от костей не отпала, не так ли?
Василика была рада видеть, что Матиасу уже много лучше. Она подмигнула сначала ему, а потом монаху Гуго. Толстяк почтительно поклонился и сказал зайцу:
— Вы меня убедили, мистер Олень. Сию секунду принесу две миски каши.
Матиас и Василика с трудом удержались от смеха, когда заяц заорал:
— Каша? Какого дьявола, какая там каша! Разве так кормят знаменитых воинов? Мы хотим выздороветь, а не протянуть ноги. Слушай мою команду! Ты, кухонный мушкетер, мы хотим закусить как следует. Полдюжины яиц, летний салат, два каравая хлеба, две ореховые запеканки, два, нет, лучше четыре яблочных пирога. Да, и кусок пирога с айвой, если у вас где-нибудь завалялся хоть один. Ну что уши развесили? Выполняйте приказание, да побыстрее!
Василика присела в церемонном книксене, а монах Гуго смиренно сказал:
— Сэр, вы, кажется, забыли про октябрьский эль.
Бэзил стукнул лапой по кровати:
— И то правда! Ну что ж, четырех кувшинов нам будет достаточно.
Василика и монах Гуго, давясь от смеха, вышли.
— Странные они какие-то, — задумчиво пробормотал Бэзил. — Чтоб мне лопнуть, я не вижу ничего смешного в том, что два героя хотят поесть, а не помереть от истощения. Ну что ж, у всех есть свои странности, даже у низших чинов.
Потом, уже после еды, Матиас принялся расспрашивать зайца:
— Бэзил, а что такое аспид?
— Гм, аспид. Это, видишь ли, такая ядовитая змея, гадюка. Никогда не имел дело с этими скользкими тварями. И тебе советую держаться от них подальше, старина.
Но Матиас задал новый вопрос:
— Бэзил, а у нас, в Лесу Цветущих Мхов, водятся аспиды? Я спрашиваю тебя, потому что если они здесь водятся, то кому, как не тебе, знать об этом.
Заяц выпятил узкую грудь колесом и машинально взял с тарелки Матиаса остатки пирога.
— Аспиды в нашем лесу? Дай-ка подумать. Сомневаюсь. Когда-то я слышал об одном, но не думаю, что он еще жив. Мерзкие твари эти змеи. Не то, что олени. Как же звали того проклятого аспида? Нет, ни за что не вспомню.
— Может, Асмодеус? — невинно спросил Матиас.
Кусок пирога выпал изо рта зайца. Неожиданно Бэзил Олень стал очень серьезен.
— Асмодеус? Кто тебе сказал?
— Воробьи.
Бэзил поднял кусок пирога и стал задумчиво жевать.
— Твои друзья воробьи, так? Дикие маленькие твари. И у них, конечно, никакой дисциплины. Однако вояки они очень даже неплохие. Поведай же мне, что нашим добрым друзьям воробьям известно об Асмодеусе?
— Это имеет отношение к мечу Мартина, — начал Матиас. — Видишь ли, много лет назад один из их воробьиных королей украл меч из флюгера на крыше аббатства. С тех пор меч передавался от короля к королю по наследству, пока не попал к последнему — королю Быку.
— Тому самому придурку, который умудрился вчера утонуть? — спросил Бэзил, уплетая ореховый коржик.
