Тритон подполз ближе, низко припадая к земле, чтобы держать в тени свое ярко-красное брюшко.
— Меня зовут Скерл Брызгохвост. Меня им не удастся заковать, я слишком ловкий.
— Скерл, ты можешь нам помочь? — Маттимео изо всех сил старался говорить спокойно.
Тритон моргнул и покачал своим гребнем:
— Зачем Скерлу помогать вам, глупые зверушки? Скерл не может одолжить вам ключи. У Скерла много ключей, особенных ключей, открывать и запирать.
— У него есть ключи! — шепнула Тэсс на ухо Маттимео так, чтобы Скерл не слышал.
Маттимео облизал сухие губы и с серьезным видом обратился к тритону:
— Скерл, ты должен войти в наше положение. Мы в опасности. Может быть, мы никогда больше не увидим родного дома. Одолжи нам свои ключи.
Тритон прикрыл глаза, выстреливая вперед своим языком и втягивая его обратно, словно погрузился в глубокое раздумье. Наконец он открыл один глаз:
— А что у вас есть? Ну да, что у вас есть? Это будет вам стоить, о да, это будет стоить. Скерл не дает ключей просто так, нет, нет.
Сэм кивнул:
— Вот это по-честному, Скерл. Подожди здесь минутку, ладно?
Они шепотом посовещались.
— Чем мы будем торговаться? У меня ничего нет, — произнес Маттимео.
Аума достала несколько высушенных голубых цветков:
— Это горные цветы. Мой отец всегда собирал их для меня. Они, конечно, ничего не стоят, но они красивые. Наверняка он никогда не видел горных цветов.
Тим выплюнул какую-то вещицу изо рта и протер ее о рукав одежды.
— Мой счастливый зеленый камень, хотя он и не принес мне много счастья. Я всегда держу его за щекой. Тэсс сняла что-то висевшее на ремешке у нее на шее:
— Это подарок моей мамы на день нового сезона — каштан, вырезанный в форме колокольчика.
Сэм с неохотой снял предмет, скрывавшийся в густом ворсе его хвоста. Он присовокупил его к их убогой коллекции:
— Чемпионский хвостовой браслет моей мамы, за спортивное лазанье по деревьям. Он сделан из обожженной глины с камышом и выкрашен в три цвета. Я взял его поносить на празднике в тот вечер.
Маттимео развязал свой пояс:
— Пожалуй, я добавлю вот это. Папа говорил, что еще до того, как я родился, этот пояс принадлежал старому аббату Мортимеру. Это очень хороший пояс.
— Давайте-ка я этим займусь, — предложила Тэсс. Она собрала вещицы и сделала знак тритону.
Синтия Полевкинс свистнула, предупреждая об опасности. Сама она словно застыла на своем сторожевом посту. Тритон тотчас скрылся с глаз, а друзья бросились ничком на землю, притворившись спящими.
Прыщелап прошел над ними:
— Не спится, а, мышка?
— Э нет, — задыхаясь, пробормотала Синтия. — Кажется, я вообще не смогу заснуть.
— Тебе следует брать пример с твоих приятелей. Вон, взгляни, они дрыхнут, как пчелиный рой, собравшийся проспать всю зиму.
Синтия так оцепенела от страха, что не могла даже взглянуть. Она сидела, уставившись на Прыщелапа, который больно давил ей на горло своим прутом. Прыщелап резко ткнул прутом, заставив Синтию схватиться скованными лапами за шею и опрокинуться на спину.
— Быстро спать, пока я не всадил этот прут тебе в глотку, и попробуй только клевать носом, когда мы снова отправимся в путь!
Он потопал прочь, посмеиваясь себе под нос.
— Он ушел! — произнесла Синтия дрожащим голосом. Скерл поспешно выскочил и схватил вещицы, которые друзья собрали для него.
— Гм-м, не много, не много. Хотя колокольчик забавный. Хорошее колечко, милый поясок, Скерлу подойдет. — Он приложил белый пояс к своему красному брюшку.
Тэсс взглянула на него с притворным восхищением:
— О, он очень на тебе смотрится. А теперь надень браслет на хвост. Покажись… о да, повесь каштановый колокольчик на шею. Очень красиво. Заткни голубые цветы за ремешок у шеи. Ну вот! Ты можешь носить зеленый камень.
Аума положила лапу на спину Скерла:
— Минутку, а где ключи? Тритон взглянул на нее с иронией:
— Я их не взял. Хе-хе, я их никогда не ношу, надо за ними сходить.
И Скерл как молния шмыгнул прочь. Он отскочил в густую траву, где закованные пленники не могли его достать. Им было видно лишь его красное брюшко, мелькавшее, пока он скакал и приплясывал там.
Простаки, наврал я складно, Обманул, что есть ключи, Вы — глупцы, а Скерл бесплатно Все в подарок получил!
Аума в гневе вырвала ком земли и со всей силы швырнула его в ту сторону.
Ком попал в Скерла, повалив его на траву. Тритон с минуту лежал, топорща гребень, потом вылез из- под кома, отплевываясь от черной земли и протирая глаза.
— А может, у меня был ключ, может, я вас освободил бы, но теперь никогда, вот так!
Он стремглав убежал в ночной лес.
— Что здесь за крики?
Слэгар и Трехпалый стояли над пленниками. Между ними дергался ежонок. Трехпалый нагнулся, чтобы приковать его к цепи.
— Я спрашиваю, что здесь за шум? — повторил Слэгар.
— Ничего особенного, — проворчал Тим. — Эта неуклюжая барсучиха ворочалась во сне и тянула меня за собой на цепи.
Слэгар пнул Ауму:
— Ладно, сейчас вам уже нечего беспокоиться о том, как вам спать, — мы снова отправляемся.
Пленники застонали. Трехпалый пристально посмотрел через плечо в глубь леса.
— Давайте убираться скорее, — сказал он. Слэгар позвал Витча:
— Ты и Гнилозуб останетесь позади и заметете следы. Я вовсе не хочу, чтобы семейство этого ежа узнало, какой дорогой мы ушли.
Пленники поплелись вперед, пробираясь сквозь ночную чащу. Маттимео взглянул на Тэсс. Та утирала лапой слезу.
— Тэсс, что такое?
Юная мышка засопела и протерла глаза:
— Нет, ничего. Просто этот подарок на день новосезонья был последней вещью, которая напоминала мне о маме с папой и о Рэдволле. Как думаешь, Матти, мы их еще увидим когда-нибудь?
Маттимео внезапно почувствовал себя взрослым и способным быть за всех в ответе:
— Конечно увидим, Тэсс. Я обещаю тебе, положись на мое слово.
— Спасибо, Маттимео. — Тэсс с трудом улыбнулась. — Мне вполне достаточно слова сына Воина Рэдволла.
— Прекратить разговоры и держаться в строю. Пошевеливайтесь!
Ежонок подтолкнул локтем Ауму:
— Куда нас ведут? Они всегда так кричат?
— Хм, — зевнула барсучиха. — Они все время кричат то одно, то другое. А куда они нас ведут, остается только гадать. Я Аума. Как тебя зовут?
— Юб.
— Хорошее имя.
— Я рад, что тебе оно нравится. Мне — нет. Это сокращенно от имени Юбилей. Я единственный сын в семье, в которой до меня родилось десять дочерей. Видела бы ты моих сестер, они такие огромные и такие задиры. Когда я родился, мама сказала папе: «Это не дочь. Как мы его назовем?» Мой старый отец был так
