помнил. Джонатан Престон, заложив за ухо карандаш, сидел за рабочим столом. Он вчитывался в стихи и помаргивал глазами. Погладив бороду, старый корабельный плотник отхлебнул чай и откусил кусок сандвича. Услышав голоса молодых людей, входящих в Дом призрения через заднее окно, он, не оборачиваясь, крикнул:
— Привет, привет, друзья! Я поднялся с солнцем, в шесть утра! Самое время выйти на палубу!
Отломив от сандвича корочку с куском бекона, он угостил ею Лабрадора, который подскочил к столу раньше остальных.
— Мой завтрак небось тебе больше по вкусу, чем собственный!
Эми вспорхнула на краешек стола и сразу увидела стихи.
— Ну как, Джон? Удается разобрать, что к чему? Послание Святого Матфея?
— Нет, пока ничего не понимаю, — смущенно признался Джон. — А вы?
Оба молодых человека отрицательно покачали головами. Джон наблюдал, как Эми барабанит пятками по ножкам стола.
— Ну, а ты, юная красотка? Ты что-то знаешь, а нам не говоришь. Откуда тебе известно, что это послание Святого Матфея?
— Да, Эми, откуда? — с некоторой обидой спросил ее брат. — Мне ты ничего не говорила.
— Мне тоже! — напустив на себя грозный вид, заявил Бен.
Девушка выхватила из-за уха Джона карандаш и ткнула им в сторону юношей.
— Не сказала, потому что ты, дорогой братец, сладко спал, а тебе, Бен, я никак не могла сказать — где бы я тебя нашла ночью? Вот я и решила держать все в секрете, пока мы не соберемся вместе. А теперь смотрите.
Взяв у Джона листок со стихами, она подчеркнула первую букву в каждой строфе.
— Теперь, Джон, прочтите выделенные буквы.
— М-а-т-ф-е-й. Матфей, — зачитал Джон. — Ну и молодец, Эми! А я пялился на эти стихи всю ночь и ничего не заметил. Ты-то как это углядела?
— Это называется «акростих», — беспечно объяснила Эми. — Мы в школе последнее время часто так играли: нам задавали буквы, с которых должны были начинаться строчки стихотворения. Правда, чаще всего выходила абракадабра.
— Все равно, вы просто умница, мисс! — одобрительно кивнул Бен.
Эми спрыгнула со стола.
— Не такая уж и умница, Бен. Дальше я ничего не могу распутать. Не получается. А у тебя?
— Тоже не выходит, но сейчас мне надо думать о другом, потом скажу о чем. А вот мистер Брейтуэйт наверняка обо всем догадался.
Джон скормил Неду остатки своего сандвича.
— Я к нему уже заходил, но его не было в библиотеке. Сейчас он, наверно, там, пошли, проверим.
Выйдя из парадных дверей Дома призрения, они увидели, что возле конторы мистера Маккея стоит Делия с двуколкой. Эми подбежала к лошади и стала ее гладить.
— Что понадобилось Уиллу в конторе адвоката в такую рань?
Дверь конторы приоткрылась, и показалась голова Эйлин.
— Я как раз собиралась пойти проверить, встали ли вы, друзья мои! Заходите, все тут.
У стола сидели мистер Брейтуэйт, мистер Маккей и Уилл. Адвокат радостно приветствовал вошедших.
— Доброе утро, друзья. Миссис Драммонд только что намеревалась сходить за всеми вами. Я приехал сюда рано, чтобы посмотреть кой-какие землемерные чертежи, поискать, нет ли чего-нибудь, проливающего свет на нашу головоломку. Мистер Брейтуэйт и Драммонд мне помогали. Думаю, мы почти нашли разгадку, потому я и хотел созвать вас. Кстати, может быть, кому-нибудь из вас удалось найти ответ?
— Похоже, Эми догадалась, — положил свою копию стихов на стол Джон. — Она считает, что мы ищем теперь клад Святого Матфея, первого евангелиста. Но больше мы пока ничего не разобрали. Вот, вглядитесь в первые буквы!
Теребя свои курчавые волосы, мистер Брейтуэйт изучал выделенные буквы.
— Святой Матфей, а? Так, так, э… э… здорово! Молодец, Эми! Просто молодец!
Но Эми одолевало нетерпение.
— Мистер Маккей! Вы сказали, что близки к разгадке. Что вы обнаружили?
Щеголеватый маленький адвокат значительно кашлянул.
— Сначала мы занялись словом «колокол». Однако решили, «колокол» в данном случае просто упомянут фигурально. Наверно, этот «могильный колокол» должен означать, что с чем-то было покончено. Например, мы можем сказать, что если документы де Уинна с правами на земли Чапелвейла не будут найдены, деревня услышит похоронный звон. Понимаете? Правда, в стихах речь идет не о каком-то месте, а о людях: «А плясунов ужимки страшны».
— Подождите! — не удержавшись, выкрикнул Уилл. — Я вспомнил песню, которую любил напевать мой дед, когда я был совсем маленький: что-то насчет негодяя, кончившего тем, что он плясал на веревке, болтаясь на виселице! Простите, сэр, что перебил вас.
Мистер Маккей только улыбнулся, глядя поверх пенсне.
— Прекрасно, сэр! Мистер Брейтуэйт, не ознакомите ли вы нас с вашими выводами?
Библиотекарь запахнул свою мантию.
— Спасибо… мистер… э-э-э… сейчас. Мы тоже додумались до этой самой виселицы. Наше внимание привлекло слово «плясунов». Скорее всего, повешенный был не один, видно, негодяев на виселице было несколько…
Тут и Бен стал кое-что понимать.
— Ага, нам, значит, надо искать какое-то место казни? Что ты на это скажешь, Джон?
— Верно! — согласился старый моряк. — Место казни, виселицу, и как раз там всегда вились эти вороны, о которых здесь упоминается: «Таращась в ожиданьи брашна, фигура ворона сидит».
— Ну, а что насчет последней строки — «и светодержцы под землей»?
— Это мы выясним на месте, когда начнем раскопки, — звенящим от волнения голосом воскликнула Эйлин. — У вас с собой этот маленький листок с дырочками, Джон? А карту мы прихватили.
И они наложили листок на старую карту, сохранившуюся на ферме.
— Здесь значится тюрьма, — пробормотал Уилл. — Подходящее место для виселицы. Только я никогда не слышал, чтобы в Чапелвейле была тюрьма! А ты, Эйлин?
Его жена покачала головой.
Мистер Маккей вынул большую землемерную карту, и глядя то в нее, то в карту Уилла, сверил их.
— Думаю, старая тюрьма была здесь, — он сделал пометку карандашом на своей карте. — Там, где сейчас полицейский участок.
Бен и Алекс тут же устремились к дверям.
— Чего же мы ждем? — бросил Алекс.
Глава 35
Полицейский участок помещался в маленьком сером каменном доме, сдавленном с двух сторон зданиями, выстроенными в начале века. В одном доме жил полицейский сержант, которому часто приходилось выезжать в соседние деревни, в другом — констебль, следивший за порядком в Чапелвейле и ведущий книги учета.
Констебль Джадмен, высокий, полный мужчина среднего возраста, возился у себя в саду с розовыми кустами, он был рьяным садоводом. Увидев подъезжающую к его дому двуколку с молодыми людьми, он вытер руки тряпкой, облачился в форменный китель и застегнул его на все пуговицы, обтянув толстый живот и подперев воротником свою бычью шею. Сняв с подоконника шлем, он водрузил его на голову и с подобающим ситуации достоинством двинулся по дорожке навстречу приехавшим.
— С добрым утром, молодые люди! Чем могу служить? — кивнул он Алексу.
Двуколка подкатила к саду, и из нее вышел Маккей.
— Все в порядке, констебль! Эти молодые люди со мной.
Полицейский почтительно поднес палец к шлему. Он всегда побаивался Маккея, считая адвокатов и
