навесом. Две молоденькие выдры снова одновременно присели:
— Вот она, госпожа Белла, в целости и сохранности!
— Она как куколка бабочки в своем коконе во всех этих одеялах и подушках. Мы были очень осторожны, госпожа!
Подслеповатая аббатиса высунула нос из своего кокона:
— М-м-м, если бы они везли меня еще чуть медленнее, мы бы просто остановились. Вы не поверите: две улитки обогнали нас!
У молоденьких выдр задрожали подбородки. Аббатиса Термина усмехнулась и ласково им кивнула:
— М-м-м, м-м-м, не сердитесь, малышки! Я пошутила. Никто не смог бы обойтись более нежно и бережно с такой старой калошей, как я. Так что вы — умницы.
Белла нежно потрепала выдр по головкам:
— Я потому и послала именно их. Майская Ягодка и Ольховая Сережка — мои самые лучшие и надежные помощницы. Ну, бегите!
Выдры улыбнулись и еще раз присели перед тем, как ускользнуть:
— Спасибо, госпожа Белла, очень приятно было вам услужить.
— Если вам понадобится что-нибудь, матушка аббатиса, зовите нас.
Термине стало немного жарко. Она освободилась от своих одеял и теперь смотрела, как молоденькие выдры уходят на поиски кого-нибудь, кому еще нужно помочь.
— Такие славные малышки! Они делают честь Рэдволлу, правда, Белла?
— О да, конечно. Они обе внучки Командора. Я вот только вчера ему говорила… А-а-ай!
— Берегись! С дороги! А-а-а!
Среди суматохи, шума и гвалта Белла схватила в охапку аббатису вместе в тележкой и бросилась прочь от навеса, и как раз вовремя. Гонфлет и его диббаны упустили то, что им доверили Коггс и Ферди. Вниз по склону, подпрыгивая, кувыркаясь, вертясь и грохоча, мчались бочки, бочонки и бутыли. Вслед за ними, вопя и улюлюкая, неслась вся команда Гонфлета, молодняк аббатства Рэдволл.
Белла втянула голову в плечи и заслонила своим телом аббатису. Над их головами просвистел бочонок, едва не задев уши барсучихи. Навес рухнул на траву. И напитки для пикника в дубовых бочках с плеском и брызгами рухнули в пруд, обдав всех, кто оказался поблизости, фонтанами воды.
Белла, мокрая с головы до кончика хвоста, повернулась к диббанам, весьма довольным своей выходкой. Гонфлет улыбался от уха до уха, указывая на флотилию бочек, плавающую в пруду.
— Они слишком разогнались, чтобы вовремя остановиться, госпожа Белла! Зато напитки охладятся перед тем, как подавать их к столу.
Белла не могла долго сердиться. Невозможно было устоять перед обаянием этого малыша. Тем не менее она скрыла улыбку и напустила на себя суровый вид:
— Знавала я одного мышонка, очень похожего на тебя: плута, негодника и озорника!
Гонфлет вытер мокрую мордашку, наморщил нос и с интересом посмотрел на великаншу Беллу:
— А как его звали, госпожа Белла?
Огромная полосатая голова Беллы опустилась и придвинулась вплотную к головке мышонка:
— Если я правильно помню, его звали Гонфф!
Это сообщение вызвало у мышонка приступ хохота. Размахивая палкой, он носился вокруг пруда со своей командой и визжал:
— Хи-хи-хи! Вот погодите, я расскажу это папе! Я скажу ему: «Ты плут! Ты негодник и озорник! Вот как назвала тебя госпожа Белла!» Хи-хи-хи!
Аббатиса Термина, кряхтя, выбралась из вороха одеял и подушек и принялась вытаскивать шесты из кучи парусины, в которую превратился навес:
— М-да, давненько мне не приходилось строить навесы. Помоги-ка мне, Белла!
Барсучиха, тяжело вздохнув, собрала всю парусину и оттащила в сторону:
— В одном Гонфлет прав: в пруду напитки охладятся, что совсем неплохо в такой жаркий день, не правда ли, матушка аббатиса?
Пикник в тот вечер удался на славу.
Жители Рэдволла веселились. Выдры вылавливали бочки из пруда одну за другой. Все помирали от смеха, когда Гонфлет и его команда еще раз изобразили эпизод. с бочками для тех, кто пропустил такое забавное зрелище. Командор держался за бока, слезы веселья неудержимо бежали у него из глаз: маленький кротенок, изображавший бочонок вина из одуванчиков, скатился со склона и плюхнулся в пруд. Коломбина выловила его, намереваясь отчитать, но, взглянув на малыша, расхохоталась и не смогла произнести ни слова упрека.
Когда сгустились сумерки, вокруг пруда зажгли светильники, и их пламя отразилось в воде. Майская Ягодка и Ольховая Сережка исполнили грациозный танец. Ферди и Коггс аккомпанировали им на барабане и скрипке. Они играли излюбленную многими, проверенную временем песенку «Жди меня в тростниках». Коломбина закончила разносить напитки, села и задумалась. Аббатиса Термина внимательно посмотрела на нее:
— Кажется, эта песня — хороший аккомпанемент к вашим мыслям, дорогая.
Коломбина очнулась, когда у нее на коленях устроился Гонфф.
— Что? Ах, простите, матушка аббатиса. Я действительно задумалась. Я так соскучилась по Гонффу, по Мартину и Динни, разумеется, тоже. Поскорее бы наступила осень, и они вернулись бы домой!
Гонфлет зевнул и сонно посмотрел на свою маму:
— Я хочу, чтобы папа вернулся! А когда наступит осень, мама?
Тут как раз кончились танцы, и все сразу посмотрели на Коломбину. Она погладила сына по голове, и веки его стали слипаться. Тихим-тихим голосом она декламировала старые-старые стихи:
