хорошо воспитанную. Мама же заставила меня выпустить ее на волю, а самому очиститься в микве — ритуальной ванне в синагоге. Но и после этого не хотела пускать меня в дом до самого заката — говорила, что я по-прежнему нечист. А Джошуа привел домой четырнадцатифутовую кобру, и его мама аж взвизгнула от радости. Моя не визжала никогда.
Мария перебросила младенца на бедро, опустилась пред сыном на колени и процитировала Исайю:
— Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею и детеныши их будут лежать вместе: и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо василиска.
Иаков, Иуда и Елисавета забились в угол — они даже плакать боялись. Я заглядывал в дверь.
Змея покачивалась за спиной Джошуа, точно готовясь напасть.
— Ее зовут Сара.
— Там были кобры, а не аспиды, — сказал я. — Целая куча кобр.
— Можно, мы ее себе оставим? — спросил Джошуа. — Я буду ловить ей крыс, а спать укладывать с Елисаветой.
— Совершенно точно не аспиды. Аспида я бы в лицо узнал. Да и не василиск, наверное. Я бы сказал, что это кобра. — На самом деле я не отличил бы аспида от дырки в земле.
— Ш-ш-шмяк, — шикнула Мария. Сердце мое разломилось на части от резкого голоса моей любви.
И тут из-за угла вывернул Иосиф и сразу вошел в дом: я не успел его перехватить. Но страху нет — через секунду он уже вылетел наружу:
— Ёхарный Иосафат!
Я проверил, не отказало ли у Иосифа сердце, ибо сразу решил, что как только мы с Марией поженимся, от змеи, конечно, придется отказаться, — или, по крайней мере, спать у нас она будет на улице. Однако дородный плотник был всего лишь потрясен и немного запылился от своего головокружительного нырка спиной в двери.
— Это ведь не аспид, правда? — уточнил я. — Аспидов делают маленькими, чтоб помещались между грудей египетских цариц, да?
Иосиф не обратил на меня внимания:
— Отходи медленно, сынок. Я сейчас принесу из мастерской нож.
— Она не кусается, — сказал Джошуа. — Ее зовут Сара. Она из Исайи.
— Так говорилось в пророчестве, Иосиф, — подтвердила Мария.
Иосиф заметно напрягся, припоминая цитату. Хоть и мирянин, Писание он знал как никто другой.
— Про Сару я ничего не помню.
— Мне кажется, никакое это не пророчество, — не сдавался я. — Там про аспида говорится, а это совершенно точно не он. Я бы сказал, что это кобра, и она откусит Джошу задницу, если ты, Иосиф, сейчас же не свернешь ей шею. — Хорош я был бы, если б не попытался.
— Можно, я ее себе оставлю? — попросил Джошуа.
Но к Иосифу уже вернулось самообладание. Очевидно, как только свыкнешься с тем, что твоя жена переспала с Господом, чрезвычайные происшествия выглядят простой банальностью.
— Отведи ее туда, где взял, Джошуа, пророчество уже сбылось.
— Но я хочу, чтобы она у нас осталась.
— Нет, Джошуа.
— Ты не господин мне.
Подозреваю, Иосиф такое слышал уже не раз.
— Это запросто, — ответил он. — Пожалуйста, отнеси Сару туда, откуда ты ее взял.
Джошуа стрелой вылетел из дома, следом за ним — змея. Мы с Иосифом старались держаться от них подальше.
— И сделай так, чтобы никто не заметил, — посоветовал Иосиф. — Вас не поймут.
Конечно, он был прав. На краю деревни нам попалась компания мальчишек постарше, где заводилой был Иаакан, сын фарисея Иебана. Они не поняли.
В Назарете жила, наверное, дюжина фарисеев: все ученые, наставники рабочего люда, время они проводили, по преимуществу, в синагоге, где обсуждали Закон. Их нанимали судьями и писцами, а потому среди селян они пользовались большим авторитетом. Таким большим, что римляне часто брали их своими глашатаями, когда нашему народу требовалось что-нибудь объявить. Где влияние — там и власть, а дальше и до злоупотреблений рукой подать. Иаакан был единственным сыном фарисея. Лишь на пару лет старше нас с Джошуа, но в изучении жестокости продвинулся очень далеко. Если и можно злорадствовать, что кто-то из твоих знакомых уже две тысячи лет покойник, то Иаакан — один из таких. Пусть его сало вечно шипит в огне преисподней!
Джошуа учил нас, что мы не должны ненавидеть. Этого урока я так и не смог усвоить — как и геометрии, к примеру. В первом виноват Иаакан, во втором — Эвклид.
Джошуа бежал по задам деревенских домов и лавок, в десяти шагах за ним спешила змея, а я держался еще в десятке шагов от нее. Свернув за угол кузни, Джошуа столкнулся с Иааканом и сшиб его на землю.
— Ты идиот! — завопил Иаакан, поднимаясь на ноги и отряхивая пыль. Троица его приятелей заржала, и он развернулся к ним, как рассвирепевший тигр. — Вот этому надо умыться навозом. Взять его.
Мальчишки вцепились в Джошуа: двое схватили за руки, а третий ударил в живот. Иаакан заозирался — где тут подходящая куча, в которую можно ткнуть Джошуа носом. Из-за угла выползла Сара и встала стоймя за спиной у моего друга. Ее изумительный капюшон восторгся у нас над головами.
— Эй! — крикнул я, тоже выворачивая из-за угла. — Как вы думаете, парни, это аспид?
Мой ужас перед коброй перерос в какую-то настороженную привязанность. Казалось, Сара улыбается. Я-то уж точно улыбался. Змея покачивалась из стороны в сторону, будто колос на ветру. Мальчишки отпустили Джошуа и кинулись к Иаакану, а тот обернулся и медленно попятился.
— Джошуа чего-то говорил об аспидах, — продолжал я, — но я бы сказал, что у нас тут — целая кобра.
Еще не успев разогнуться и перевести дух, Джошуа посмотрел на меня и ухмыльнулся.
— Я, конечно, не сынок фарисейский, но все же…
— Он со змеем стакнулся! — заверещал Иаакан. — Он в сговоре с бесами!
— Бесы! — заголосили остальные пацаны, пытаясь укрыться за тушей своего жирного вожака.
— Я все отцу расскажу, и вас забьют камнями! Тут из-за спины Иаакана донеслось:
— Что это тут за крики? — Голос был очень приятный.
Она вышла из дома при кузне. Кожа ее сияла медью, а глаза отливали бледной синевой, как у всех людей из северных пустынь. Из-под пурпурного платка выбивались темно-рыжие волосы. На вид ей было не больше девяти-десяти, но в глазах светилось нечто древнее. Увидев ее, я перестал дышать. Иаакан раздулся, как жаба.
— Не лезь. Эти двое сговорились с бесом. Я все расскажу старшим, их будут судить.
Она плюнула ему под ноги. Я раньше никогда не видел, чтобы девчонки плевались. Выглядело чарующе.
— А по мне, так это просто кобра.
— Вот видите, я же вам говорил.
Девочка подступила к Саре так, словно приглядывалась к фигам на дереве — ни капли страха, один интерес.
— Так ты думаешь, это бес? — спросила она Иаакана, не оборачиваясь. — А тебе не будет стыдно, когда старшие поймут, что ты обычную полевую змею с бесом перепутал?
— Это бес и есть.
Девочка вытянула руку, и змея отпрянула, точно готовясь к броску, но затем опустила голову, и ее раздвоенный язык прошелестел по девочкиным пальцам.
— Вне всякого сомнения, кобра, малыш. А эти двое, надо полагать, ведут ее обратно в поля, где она будет помогать крестьянам и ловить крыс.
