будет и легче получить его разрешение о нем написать.
Увлеченная этими размышлениями, она не слушала, о чем говорили отец с сыном, как вдруг обратила внимание, что Хейли произнес ее имя.
— Пруденс, вы мне сейчас не нужны. Я буду работать днем и ночью, чтобы привести все в божеский вид, а уж потом я отдам вам печатать. Так что, если вы оба не возражаете, я хотел бы остаться на выходные дни в одиночестве.
Она замерла, глянула на Колина и с удивлением увидела, что он ей подмигивает.
— Вы хотите, чтобы я перебралась в гостиницу в Питлохри? — спросила она недоумевая.
— Там нет гостиниц! — поспешил сказать Колин.
Хейли вытер салфеткой рот и бороду, потом ответил:
— Ну что вы, Пруденс! Я думал, может, вы хотите осмотреть наши достопримечательности? Или побывать на фестивале? Я сам собирался туда выбраться, но явно не успеваю. Колин, это не нарушит твои планы, если я попрошу тебя поразвлечь моего секретаря?
— Нет, отец. В любом случае я планировал уехать в Эдинбург завтра утром. И рад поехать с Пруденс. — Он опять подмигнул ей, но она сделала вид, что не заметила этого.
— Тогда решено, — закрыл тему Хейли.
После ужина он сразу же поднялся наверх, Колин ушел на кухню и там весело о чем-то беседовал с Эдмондами, а она перебралась на диван перед камином, радуясь возможности побыть одной и обдумать свалившиеся на ее голову новости.
Конечно, главной была предстоящая поездка с Колином. Что и говорить, ей можно было бы только радоваться, будь Пруденс самой собой. Зачем себя обманывать? Он ей ужасно нравится. Но вот над его отношением к ней стоит задуматься. Во-первых, потому что Колин ее подозревает в обмане, что, надо признать, справедливо. Во-вторых, нет никакой уверенности, что он увлекся ею только по той простой причине, что она под рукой, легко доступна, одним словом — секретарша.
— Хам! — прошептала она себе под нос.
Однако, как бы ни развивались их отношения во время путешествия, ей придется оставаться секретаршей. Открыть о себе правду можно только его отцу. Страшно даже подумать, если Колин узнает первым, что она обвела обоих Монтгомери вокруг пальца. Он уже предлагал ей сбежать… А так не хочется его терять! Вряд ли эту утрату компенсирует даже самая блестящая ее статья об известном писателе в 'Манхэттен мансли'. Колин такой симпатичный мужчина! 'Черт возьми! А я симпатичная женщина, и вовсе не секретарша!' — сказала сама себе Пруденс для утешения и вслух еще раз произнесла со злостью:
— Хам!
— Кто? — сел на диван рядом с ней Колин,
— Вы, — ответила она смело.
— Я? Господи, а что я сделал? — Он вручил ей бокал черри. — Да я всего лишь поужинал с вами!
— Так что же? Я должна воздавать должное вашему благородству и щедрости? — спросила Пруденс с сарказмом.
Колин чокнулся с ней:
— Идет! За мое благородство и щедрость! Представляете? Отец будет работать всю ночь напролет! Как в старые добрые времена. Знаете, Пруденс, а вы ему понравились. Он доверяет вам не больше, чем я, но вы ему нравитесь. Мне кажется, он с удовольствием отбросил бы все сомнения на ваш счет. Увы, я так не могу.
— Я остануть в Питлохри, — сказала она. — Вам не обязательно везти меня в Эдинбург.
— А я-то думал, что у вас есть туристские замашки!
— Я могу посмотреть и Питлохри.
Колин состроил гримасу:
— Вы соберетесь и будете готовы завтра утром к десяти. Я всегда выполняю то, что велит мне отец.
— Я не верю, но если это так, надеюсь, он наказал вам быть добрым ко мне.
Колин наклонился и прошептал ей на ухо:
— Честно говоря, да.
Затем легонько прикоснулся губами к ее щеке, а когда обнял ее за плечи, она прижалась к нему всем телом. Так они и сидели, тесно прильнув друг к другу, не разговаривая, лишь наблюдая, как в камине потрескивает огонь.
— Так лучше, чем спорить, правда? — наконец шепотом спросил Колин.
Пруденс посмотрела на него. Он прочел ответ в ее карих глазах и еще крепче прижал к себе. Она уткнула голову ему в грудь.
— Пока не начинаем разговаривать, с нами все в порядке, — сказала она.
— Точно подмечено! — откликнулся он. — Давай молчать.
И они еще долго сидели молча. Пруденс постаралсь отбросить все мысли и позволила себе расслабиться в объятиях Колина, испытывая огромное удовольствие.
Наконец, когда огонь стал затухать, он осторожно освободился.
— Я поднимусь наверх один, — произнес с еле заметной хрипотцой. — Если мы пойдем вдвоем, то окажемся в одной постели. Но не думаю, что каждый из нас готов к этому.
Когда они приехали в Эдинбург, Колин тут же пригласил Монику с Джульетой пойти вместе с ними все в тот же паб на Роуз-стрит, где готовили прекрасную баранину. Одна Моника, как в прошлый раз, заказала перье.
— Ужасно нервничаю, — красиво улыбаясь, сообщила она, хотя казалась абсолютно спокойной. — Вечером у меня сольное выступление под барабаны бонго-бонго.
— Не могу дождаться! — отреагировал Колин.
— Ты невыносим! — пожеманничала Моника. — Что ты понимаешь в танцах? Танец пробуждает энергию, страстность…
— Оставь свой драматический настрой на вечер, — оборвал ее Колин.
Танцовщица посмотрела на него испепеляющим взглядом.
Пруденс пила шабли. И вдруг подумала, что оно, вероятно, все из той же бутылки, которую поднимали для нее из подвала несколько дней назад. Похоже, шабли тут не пользуется спросом.
— Я бы с удовольствием посмотрела ваше выступление, — сказала она Монике.
— Видишь, Колин, как надо ценить искусство! — обрадовалась та.
Он допил пиво и заказал еще.
— Пруденс еще не видела, как ты танцуешь.
— Колин, ты ужасен! — вмешалась Джульета. — Ты же прекрасно знаешь, что Моника очень талантлива.
Он не смутился, лишь усмехнулся:
— Не хочу раздувать в ней тщеславие.
— У меня достаточно сильное честолюбие, — возразила Моника с преувеличенным акцентом.
Сидя напротив, Пруденс наблюдала за ними, но так и не могла понять, какие отношения связывают этих людей. Можно их назвать просто друзьями, или за этим скрывается что-то большее?
— Я думала, ты уговоришь отца приехать на уик-энд, — сказала Джульета.
— Он целиком в работе, — ответил брат. — Это здорово.
Джульета с ним согласилась.
— Завтра Элгарты устраивают прием, они надеялись, что он придет. Надо их предупредить, что его не будет, чтобы они могли пригласить больше народа. — И повернувшись к Пруденс, пояснила: — Элгарты
