не оставалось, как, пожелав доброй ночи, откланяться, был весьма и весьма заинтригован.
Назавтра Клиффорд Уэнтуорт явился навестить Лиззи, и Роберт, который сидел дома и видел, как молодой человек шел по саду, невольно обратил внимание на это обстоятельство. Естественно, ему захотелось как-то примирить его с наступившим, по словам мадам Мюнстер, охлаждением. Но, поскольку хитроумию Роберта задача сия оказалась явно не по силам, решено было в конце концов призвать на помощь чистосердечие Клиффорда. Дождавшись, пока молодой человек стал уходить, Роберт вышел из дому и отрезал ему путь к отступлению.
— А ну-ка, друг любезный, ответьте мне на такой вопрос, — сказал Эктон. — Что вы вчера делали у мадам Мюнстер?
Клиффорд рассмеялся и покраснел, но совсем не как молодой человек, с романтической тайной.
— А что сказала вам она? — спросил он.
— Именно этого я и не собираюсь говорить.
— Да, но я хочу сказать то же самое, — возразил Клиффорд. — А если я не буду знать, вдруг как я не угадаю.
Они остановились на одной из садовых дорожек; Эктон смерил своего розовощекого родственника строгим взглядом.
— Она сказала, что просто не понимает, почему вы ее так бешено невзлюбили.
Клиффорд изумленно на него посмотрел, вид у него был слегка встревоженный.
— Вот еще! — проворчал он. — Да это вы шутите!
— И что когда — приличия ради — вы изредка появляетесь в ее доме, то бросаете ее одну и проводите время в мастерской у Феликса под тем предлогом, что вам хочется посмотреть его рисунки.
— Вот еще! — снова проворчал Клиффорд.
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы я говорил неправду?
— И не раз! — сказал Клиффорд, пытаясь с помощью остроумия выйти из затруднительного положения. — Ладно, так уж и быть, скажу вам, — добавил он вдруг, — я принял вас за отца.
— Значит, вы знали, что там кто-то есть?
— Мы слышали, как вы шли.
Эктон размышлял.
— Так вы были с баронессой?
— Я был в гостиной. Мы услыхали за окном ваши шаги. Я подумал, что это отец.
— И тогда, — сказал Эктон, — вы сбежали?
— Она велела мне уходить — уходить через мастерскую.
Эктон размышлял еще более сосредоточенно; если бы где-нибудь поблизости стоял стул, он бы на него сел.
— А почему она не захотела, чтобы вы встретились с отцом?
— Да отцу не нравится, когда я там бываю, — сказал Клиффорд.
Эктон покосился на своего собеседника, но от каких-либо замечаний воздержался.
— И он сказал об этом баронессе? — спросил Эктон.
— Ну нет, — ответил Клиффорд. — Он и мне так, прямо, не говорил. Но я знаю, что его это огорчает; а я хочу перестать его огорчать. Баронесса тоже это знает и тоже хочет, чтобы я перестал.
— Перестали у нее бывать?
— Этого я не знаю; но перестал бы огорчать отца. Евгения знает все, — добавил с видом знатока Клиффорд.
— Вот как? — переспросил Эктон. — Евгения знает все?
— Она знала, что это не отец.
— Тогда почему же вы ушли?
Клиффорд снова покраснел и рассмеялся.
— Побоялся, а вдруг это отец. И потом она все равно велела мне уходить.
— Она решила, что это я? — спросил Эктон.
— Этого она не сказала.
Роберт Эктон опять задумался.
— Но вы же не ушли, — сказал он наконец. — Вы вернулись.
— Мне никак было оттуда не выбраться, — ответил Клиффорд. — Дверь мастерской была заперта, а Феликс, чтобы свет падал сверху, заколотил чуть ли не до половины окна досками. И теперь от этих треклятых окон нет никакого толку. Я прождал там целую вечность; и вдруг мне сделалось стыдно. Почему я должен прятаться от собственного отца? Мне стало невмоготу. Вот я и выскочил, а когда увидел, что это вы, сперва я немного опешил. Но Евгения держалась молодцом, — добавил Клиффорд тоном юного насмешника, чьи жизненные впечатления не всегда бывают омрачены сознанием собственных незадач.
— Она держалась великолепно, — сказал Эктон. — Особенно если учесть, что сами вы вели себя весьма беспардонно и, надо думать, немало ей досадили.
— Не беда! — отмахнулся молодой человек равнодушно, всем своим видом показывая, что хоть он и оплошал по части хороших манер, но в людях зато разбирается. — Евгении все нипочем!
Эктон ответил не сразу.
— Благодарю вас за то, что вы мне это сказали, — нашелся он наконец. После чего, положив Клиффорду руку на плечо, добавил: — Ответьте мне еще на один вопрос: уж не влюблены ли вы самую малость в баронессу?
— Нет, сэр! — сказал Клиффорд и почти что сбросил с плеча его руку.
Глава 10
В первый же воскресный день после возвращения Эктона из Ньюпорта стоявшая так долго в это лето ослепительная погода вдруг круто переменилась. Стало пасмурно и холодно; полил дождь. Надев галоши, мистер Уэнтуорт и его дочери отправились в церковь, а Феликс Янг, без галош, шел с ними, держа над головой Гертруды зонт. Боюсь, что из воскресного ритуала он ценил эту честь превыше всего. Баронесса не пожелала пойти в церковь; она настроена была не светло и не благочестиво — впрочем, во время своего пребывания в Соединенных Штатах она никогда не пыталась выдать себя за ревностную прихожанку. В это воскресное утро, о котором я веду речь, она стояла у окна своей маленькой гостиной и смотрела, как длинная ветка, отделившись от украшавшего ее веранду розового куста, машет, жестикулирует, мечется взад и вперед на фоне замутненного моросящим дождем неба. Время от времени розовый куст, подхваченный порывом ветра, обдавал окно каскадом брызг, во взмахах его чудилось что-то преднамеренное: то ли угроза, то ли предостережение. В доме было холодно; набросив на плечи шаль, мадам Мюнстер принялась ходить по комнате. Наконец она решила у себя затопить и, призвав для этого древнюю негритянку, чей малиновый тюрбан и словно полированного черного дерева лицо доставляли ей на первых порах немалое удовольствие своим контрастом, распорядилась, чтобы та развела в камине огонь. Старуху звали Азарина. Вообразив поначалу, что болтовня ее должна отдавать буйной пряностью, баронесса забавы ради пыталась заставить ее разговориться. Но Азарина держалась сухо и чопорно, в речах ее не было ничего африканского; она напоминала баронессе скучных старых дам, с которыми та встречалась в обществе. Тем не менее разводить огонь Азарина умела, и, после того как она сложила в камине поленья, томившаяся тоской Евгения с полчаса развлекалась тем, что сидела и смотрела, как они, потрескивая, разгораются. Ей представилось вполне вероятным, что ее придет навестить Роберт Эктон; она не виделась с ним с того злополучного вечера. Однако утро уже было на исходе, а он все не шел. Несколько раз ей казалось, что она слышит на веранде его шаги; но это порывом дождя и ветра сотрясало ставень. Баронесса с самого начала событий, которые автор этих страниц пытался бегло обрисовать, нередко бывала раздражена. Но ни разу раздражение ее не достигало такого накала; оно словно ежеминутно росло. Оно требовало от нее действий, но не подсказывало при этом хоть сколько-нибудь выигрышной линии поведения. Будь на то ее воля, баронесса села бы тут же, не задумываясь, на первый попавшийся европейский пароход и с восторгом положила конец этой постыдной неудаче — визиту к американским
