– И все? И никаких скрытых мотивов, никаких тайных планов?
– Нет.
– Ты не знаешь, не имеешь права мне сказать, или просто «нет»?
– Просто «нет», – сказал Юнга. – Пойми, мы не Чужие из ваших фильмов и книг. Мы не кровавые маньяки, не хищники и не пылаем желанием завоевать всю Вселенную, тем более что это невозможно ввиду ее безграничности. Мы такие, какими ты нас видишь. Мы действительно хотим только того, о чем говорим. Разве мы давали тебе хоть малейший повод в этом усомниться?
– Почему у меня нет полного доступа к архиву?
– Избыток информации вредит ее правильному восприятию, – сказал Юнга. – Если это тебя успокоит, полного доступа к нашим архивам нет даже у МЕНЯ.
– Почему-то это меня не успокаивает.
– Полный доступ имеет только Капитан, – сказал Юнга. – Даже Проф не может вскрыть его файлы.
– Ладно, – сказал Лева. – Это ваши личные разборки в них я лезть не хочу. Но не мог бы ты просветить меня относительно вашей планеты? Я ознакомился с ее историей, ее прошлым и ее предполагаемым будущим, которое обещает быть недолгим. Но каково ее настоящее? Как выглядит ваша планета? Какие животные на ней обитают? Какие деревья растут? Ваш стиль архитектуры? Ваши бытовые проблемы?
– Проф сказал бы, что ты не готов для правильного восприятия этой информации, – сказал Юнга.
– А что скажешь ты?
– Что ты задаешь очень много вопросов. Пойми, кореш, если сравнить наше общество с вашим и привести к общему знаменателю, мое положение и мой возраст окажется очень близким к твоему. Я молод, мне не до конца доверяют, я не вправе принимать самостоятельные решения. У меня нет права открывать тебе нужные файлы.
– Вы думаете, мне не слишком понравится то, что я там увижу?
– Я на эту тему не думаю, – сказал Юнга.
– Почему?
– Потому что есть другие темы, – сказал Юнга. – Прах тебя побери, кореш, на кону стоит сам факт выживания моей расы, понимаешь? И человек, на которого мы поставили все, темная лошадка, которая – кровь из уха – должна прийти к финишу первой, вдруг останавливается посреди скаковой дорожки и начинает рефлексировать! Ты боишься того, что будет с человечеством, так? А я боюсь того, что будет с моим народом!
– Извини, – сказал Лева.
– Не надо извиняться, – сказал Юнга. – Сделай то, о чем мы договаривались, поверь, вряд ли ты пожалеешь. Я не хочу...
Вдруг он замер. Лева знал, что происходит. Юнга прислушивался к встроенному в ухо коммуникатору. На большие расстояния он не работал, так что это не могли быть Проф с Кэпом. Значит, это была Марина.
– Что там? – спросил Лева, когда глазки Юнги совсем остекленели.
– Какие-то люди у ворот, – сказал Юнга. – Трясут бумагами и требуют, чтобы их впустили. И еще они угрожают оружием. Уже пристрелили одну телекамеру.
Левино пространство между правым и левым ухом бешено заработало. Люди с оружием и бумагами. Вряд ли это бандиты, потому как те бумагами не пользуются и вряд ли бы стали требовать, чтобы им открыли ворота. Они вошли бы сами, не спрашивая ни у кого разрешения, и стреляли бы отнюдь не по телекамерам. Значит, это милиция.
Но как они нас выследили? Я менял лица, менял машины, постоянно отрывался от «хвостов», Марина сканировала пространство на предмет жучков и прочей электронной дряни, да и система безопасности гиптиан ни в какое сравнение с земными аналогами не шла. Или это просто очередной рейд операции «Вихрь-антитеррор»?
Лева поднес к губам свой коммуникатор:
– Марина? – Да.
– Отключи компьютер, спрячь весь компромат, орудие и так далее, – хорошо хоть катера нет – Кэп и Проф Улетели на нем.
– Уже сделано.
– Я сейчас подойду, будь готова к проверке документов.
– Угу.
Что за «угу», подумал Лева. Роботесса становится все более и более похожа на человека. Однако ее расторопноств Леву радовала.
– Юнга, – сказал Лева. – У меня есть к тебе несколько необычная просьба.
– Проси, – осторожно сказал Юнга.
– Раздевайся.
– Я не в том настроении.
– Брось прикалываться, – сказал Лева. – Раздевайся и перестань курить. Или ты хочешь, чтобы тебя обнаружили в твоей попоне и курящим сигару? Контакт между нашими цивилизациями будет преждевременным и вряд ли принесет какие-то позитивные плоды.
– По-твоему, голым я смотрюсь лучше?
– Голым ты больше похож на землянина, – сказал Лева. – Может быть, и пронесет, но если я вдруг появлюсь в сопровождении других людей или они появятся без меня, будь добр, не разговаривай и вообще не подавай никаких признаков разумности.
– А что же мне делать?
– Пастись.
За воротами обнаружились четверо, трое в штатском и один в милицейской форме. Это был местный участковый, явно не слишком уютно чувствующий себя в новой компании. Остальные могли принадлежать к любому ведомству начиная с налоговой полиции и заканчивая ФСБ, их внешний вид ни о чем не говорил. Двое были в серых костюмах, один в легкой кожаной куртке. Под мышкой у каждого топорщилась кобура. И ожидание им явно уже наскучило.
– Чем могу быть полезен, господа? – спросил Лева, открывая калитку и прикидывая, кто из них мог быть стрелком по камерам.
– Проверка паспортного режима, – сказал участковый. – Ваши документы.
– В доме, – сказал Лева. – А если проверка паспортного режима, то на фига ОМОН?
– ОМОН? – спросил парень в куртке. – Какой ОМОН?
– Вон тот ОМОН, – сказал Лева. – Что сидит в автобусе.
Парень в куртке обернулся. Метрах в пятидесяти от въездных ворот действительно стоял автобус с тонированными стеклами, чертовски напоминающий автобусы, знакомые многим бизнесменам по «маски-шоу». Еще большее количество москвичей и гостей столицы видели такие автобусы по телевизору. Но парень сделал вид, что видит автобус в первый раз.
– Это не наш автобус, – сказал он.
– Конечно, не ваш, – подтвердил Лева. – Все знают, что ОМОН ездит на собственных автобусах.
– Ваши документы, – неуверенно повторил участковый.
– Да иди ты в баню, – сказал ему первый деловой костюм. – Мы войдем.
Это был не вопрос. Это было утверждение.
– А ордер у вас есть?
– Ага, – сказал второй деловой костюм. – И на обыск, и на арест.
– Посмотреть можно?
– Можно, – сказал парень в куртке. – Смотри.
Лева вырос в семье интеллигентных родителей. В детстве Лева был тихим мальчиком и не участвовал в дворовых забавах своих сверстников. Круг его знакомых состоял из похожих на него людей, и максимумом того, что они позволяли себе при ссорах, был крик и хлопанье дверями. Поэтому он оказался совершенно не готов к тому, что парень в куртке ударит его ногой в живот.
Ощущение было новым, но ярким и запоминающимся. Воздух со свистом покинул легкие и не желал возвращаться обратно, тело согнулось и понеслось навстречу асфальту, который, как и положено всякому порядочному асфальту, был твердым и неприветливым. Боль была самой сильной из всех, какие Лева испытывал в своей жизни, включая и острый приступ аппендицита.
– Это произвол, – прохрипел Лева чьей-то ноге. Позиция для наблюдения была не самой удачной, но он видел, как из автобуса высыпает целая куча высоких шнурованных ботинок.
Деловые костюмы перешагнули через Леву, и пошли внутрь. Лева попытался подняться, и тут прямо по нему пронеслось стадо омоновцев. Лева испытал чувства неандертальца, оказавшегося на пути сезонной миграции мамонтов. Потом милосердный ботинок предпоследнего милиционера врезался ему в голову, мир вспыхнул, подобно угрожающей Гип-то сверхновой, и исчез.
Мир вернулся вместе с нанесенной Леве увесистой пощечиной, от которой дернулась голова, едва не вывихнулась шея и загорелась кожа на лице. Уже предчувствуя, что ничего хорошего он не увидит, Лева открыл глаза, и ожидания его сбылись.
Он сидел на стуле в гостиной гиптианского особняка, обстановка которого наводила на мысли о трехнедельной оргии его хозяев, сопровождающейся беспрерывным запоем всех гостей, отягощенным ломанием мебели и биением стекол. Иными словами, в доме был бардак.
На изрезанном кожаном диване сидели два деловых костюма и Марина. Парень в кожаной куртке, так ловко орудующий ногами, стоял, подпирая собой одну из стен, и задумчиво поигрывал Левиным паспортом в руках.
Лева провел языком по сухим губам. Если бы Анна Каренина выжила после проехавшегося по ней товарняка, она наверняка испытывала бы те же ощущения, что и он сейчас.
Один деловой костюм сунул ему под нос свою красную книжечку.
– Майор Козлов, – представился он.
– Очень приятно, – прошипел Лева, отмечая точность, с которой фамилия выбрала этого человека.
– А ты кто?
– Вон у того урода мой паспорт.
– Еще схлопочешь, – сказал урод.
– Расскажешь это моему адвокату, – сказал Лева. А последнее время в его поведении появились наглость и смелость, которых раньше не было. Не иначе, сказывались тесные отношения с криминальным миром.
– Непременно, – сказал урод. – Что ты делаешь в этом доме, Лев Сергеевич?
– С тобой беседую, – сказал Лева.
– Нет, – сказал Козлов. – Так у нас не пойдет. Лейтенант, погуляйте где-нибудь с полчасика, хорошо?
