– Как скажете, товарищ майор, – сказал урод, передавая Козлову паспорт и покидая помещение.
– Итак, – сказал майор, прикрывая за своим подчиненным дверь. – Начнем с самого начала. Лев Сергеевич Комаровский, семьдесят седьмого года рождения, проживающий в Москве по адресу и так далее... Что вы здесь делаете?
– Я здесь в гостях, – сказал Лева.
– У кого?
– У нее, – Лева показал на Марину. По документам она являлась арендатором особняка. Конечно, документы, удостоверяющие ее личность, в отличие от арендного Договора, были фальшивыми, но такого высокого качества, что Лева даже не беспокоился. Почти.
– Кем вам приходится гражданка Марина Борисовна Морская?
– Знакомой.
– Понятно, – сказал Козлов. – А кем вам приходится Левон?
– Кто? – Все-таки как-то вычислили, подумал Лева Дилетант я все-таки в этом деле, надо было какие-то другие ходы искать.
– Левон, – сказал Козлов. – Известный криминальный авторитет по кличке Левон.
– Впервые слышу, – сказал Лева, идя по пути Михася, который, наверное, единственный из всех граждан России публично заявил в телевизионном интервью, что никогда не слышал о солнцевской братве. – А как его зовут?
– Этого мы не знаем, – признал Козлов.
– А говорите, известный авторитет, – съязвил Лева.
– У нас есть оперативная информация, выявленная в ходе розыскных мероприятий, согласно которой этот особняк является одной из резиденций Левона.
– Вот как? – удивился Лева. – А тогда почему я его ни разу не видел?
– Имеются ли в доме оружие, наркотики и незадекларированные денежные средства? – Козлов пропустил его реплику мимо ушей.
– Пока вы не заявились, не было, – сказал Лева.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился Козлов.
– Что у вас при себе полно оружия, – невинно сказал Лева.
– Вы водите странную компанию, Лев Борисович.
– Сергеевич, – поправил Лева.
– Какая разница? – спросил Козлов.
– Вы что-нибудь нашли? Из того, что перечислили?
– Вопросы здесь должен задавать я, – сказал Козлов. – Но я вам отвечу. Нет, мы ничего не нашли. Возможно, вы умеете прятать лучше, чем мы – искать.
– Вы мне льстите, – сказал Лева. – Но, если вы ничего не нашли, что вы до сих пор тут делаете?
– Беседуем, – сказал Козлов. – Не так ли, Лев Сергеевич?
– Я не нахожу общей темы для беседы.
– А я сейчас найду. Вы вообще чем занимаетесь, кроме как у криминальных авторитетов гостите?
– Учусь.
– Где?
– В институте.
– В каком?
– Филологическом.
– В армии служили?
– Нет.
– А хотите? Могу устроить. Возраст у вас пока еще подходящий...
Лева промолчал.
– Не хотите, – констатировал Козлов. – А вы, гражданка Морская, швейцарская подданная, наследница чужих миллионов, чем занимаетесь в Москве?
– Изучаю историческую родину предков с целью написания о ней книги, – Маринина легенда была разработана заранее. Не то чтобы Лева ожидал визита силовых структур, но предпочитал быть к нему готовым. На какой-нибудь стадии это все равно обязательно бы случилось.
– Хорошее дело, – сказал Козлов. Если бы у него была хотя бы пятидесятипроцентная уверенность в том, что Лева – это Левон, сейчас они беседовали бы в другом месте. Но парень никак не напоминал грозу криминального мира. Обычный молодой раздолбай. Надо его хорошенько пугнуть, и больше мы о нем не услышим. – Ну что ж, у меня, извините, дела в другом месте, так что оставляю вас с лейтенантом. Лейтенант?
Дверь скрипнула, и урод вернулся.
– Продолжайте сами.
Оставшись без начальства, урод рванул с места в карьер.
– Гражданку я задержать не могу, а тебе придется проехать вместе со мной.
– Какое обвинение? – поинтересовался Лева.
– Никакого пока. Я имею право задержать тебя на трое суток до выяснения личности.
– Очень любопытно, – сказал Лева. – Я имею в виду по поводу выяснения личности. Не мой ли паспорт и водительские права вы держите у себя в руках?
– У меня есть все основания считать эти документы фальшивыми.
– Еще любопытнее, – сказал Лева. – Все об этих самых основаниях вы можете рассказать моему адвокату, когда мы выдвинем встречный иск по компенсации морального ущерба за незаконное задержание. Хочу вас заверить, что у меня ОЧЕНЬ дорогой адвокат, так что сумма компенсации будет немаленькой.
– Только не надо меня пугать, – сказал урод. Но на самом деле лейтенант понимал, что задерживать Леву пока не за что. Пока. Потому что невиновных людей нет. Есть только недопрошенные.
Особняк был шикарным и говорил о наличии огромных сумм денег на счетах его обладателей или арендаторов. А любой милиционер знает, что огромные деньги в нашей стране практически невозможно заработать без нарушения законов[26]. Следовательно, любой гость этого особняка просто не может не быть замешанным в каких-то темных делах. Остается только понять, в каких именно.
– Левона знаешь?
– Начальство уже спрашивало, – сказал Лева.
– А теперь я спрашиваю! – Плавно и постепенно опер начал переходить на крик. – И ты будешь мне отвечать! Будешь!
– Буду, – легко согласился Лева. – Левона не знаю.
– Что делаешь в его доме?
– Это не его дом, – сказал Лева. – Это ее дом. Пока не истечет срок аренды.
Опер обернулся, точно только что вспомнил о присутствии при допросе еще кого-то. И этот кто-то ему мешал.
– Гражданка, выйдите, пожалуйста.
– Это мой дом, – напомнила Марина. – И этот человек – мой гость. Я не собираюсь его оставлять наедине с таким неотесанным мужланом, как вы.
Опер сжал кулаки, в лицо ему бросилась кровь. Еще немного, подумал Лева, и он на нее накинется. И она его изуродует. Или убьет. Тогда будут еще большие проблемы.
Хотя робот выполнял свою программу – защищал его. И где это она таких слов нахваталась, неожиданно подумал Лева. Неотесанный мужлан! На улицах так давно уже не говорят[27].
И хотя Лева не испытывал ни малейшего желания оставаться наедине с неотесанным мужланом, он попросил Марину выйти.
Продемонстрировав великолепную для неодушевленного существа мимику, Марина вышла и оставила их наедине.
– Это шмара Левона? – с места в карьер попер урод.
– Я попросил бы вас быть сдержаннее при выборе слов, – сказал Лева. – Потому что если она шмара, то вы – мусор.
На этот раз ему прилетело в табло. Прилетело солидно, с хорошим замахом, прицельно в челюсть.
Лева опрокинулся вместе со стулом, благо длинный ворс ковра поглотил последствия самого падения, сосредоточив боль только в месте нанесения удара. Но на фоне общего Левиного самочувствия, которое, с учетом предыдущего приключения, было неважным, удар прошел практически незамеченным.
Лева перевернулся на живот и встал на четвереньки.
– В гестапо практиковались? – спросил он, сплевывая кровь с разбитой губы. Пошатал языком зубы, вроде все на месте.
За гестапо он получил ногой по ребрам, несильно, скорее для острастки.
Потом опер помог ему подняться и снова усадил на стул.
– Кто из нас мусор, это еще вопрос, – сообщил он. – Будешь колоться?
– Лучше уж вы без меня, – сказал Лева. – А то еще привыкну.
Он сам не понимал, зачем это делает. Вроде мазохистом он не был, и боль не доставляла ему удовольствия. Просто после ворвавшегося в дом ОМОНа в голове сдвинулся какой-то винтик, который и позволял говорить вслух то, о чем он раньше только думал. Говорить, невзирая на последствия.
Но, вопреки ожиданиям, опер не стал его бить за очередную дерзость. Он сел на диван и закурил дешевую вонючую сигарету.
– По молодости все думают, что они самые умные, – философски заметил он. – Все думают, что они невиновны и лучше всех знают законы. Все считают себя записными остряками. Сколько я вас таких видел, и не перечесть. Но утром из камеры все выходят гораздо тише, спокойнее и мудрее.
– Наверное, они там медитируют, – предположил Лева.
Опер не стал ему отвечать. Может быть, потому что не хотел, может быть, потому что ему не дал омоновец, который вежливым стуком ноги распахнул дверь и попросил опера выйти пошептаться. Шептались они минут пять, за это время Лева немного пришел в себя и попытался разработать стратегию дальнейшего поведения. Стратегии не получалось, ибо сейчас от него мало что зависело.
Опер вернулся, небрежно держа в руках игрушечный пистолетик. Знал бы он, что за аппарат попал в его руки, подумал Лева и поблагодарил гиптиан за то, что они не пошли у него на поводу и не сделали оружие более достоверным.
Опер бросил пистолетик на пол, с довольным видом уселся на диван и забычковал окурок в обшитую мореным дубом стену.
– А вот и дело нарисовалось, – сказал он. – И вправду говорят, был бы человек, а дело найдется. Что вы скажете по поводу содержания в домашних условиях экзотического
