Он вздрогнул, будто эти слова сказали ему прямо в ухо, и память полностью вернулась к нему. Туннель. Свет. Его мать.
ТЕБЕ НУЖНО ВОЗВРАЩАТЬСЯ ОБРАТНО, ДОРОГОЙ!
Он попытался подбежать к ней. Тени встали у него на пути.
– Поскольку твоему велосипеду не повезло, я не собираюсь покупать новый. Тебе посчастливилось, что ты остался жив. – Отец огляделся в поисках пепельницы.
– Я видел маму.
Отец нахмурился:
– Ты видел что?
– Я видел маму.
Лицо отца покраснело.
– Господи боже мой, мальчик, твоя мать умерла.
– С ней все в порядке, я видел ее. Она велела мне возвращаться.
– Это абсолютная ерунда, старик. Совершенная глупость.
– Нет, папа. Я правда видел ее.
– Ты получил сильный удар по голове и перенес операцию, тебя напичкали разными лекарствами. У тебя галлюцинации.
– Это не галлюцинации.
Отец посмотрел на часы:
– Мне пора. – Его губы дрожали, а гнев отца всегда пугал Харви. – Я приду навестить тебя завтра. Тебе что-нибудь нужно?
– Некоторые книги и вещи.
– Лучше принесу тебе учебники. Если ты проваляешься тут не одну неделю, можешь начать готовиться к экзаменам.
Отец ушел, и только теперь Харви почувствовал, как он устал. Слишком много усилий требовалось, чтобы говорить, чтобы сказать хоть что-нибудь. Он задремал. Когда он открыл глаза, в ногах кровати стоял человек в белом халате.
– Проснулся?
Харви кивнул, но через некоторое время снова погрузился в сон.
Пробудившись, Харви удивился, увидев, что рядом с ним сидит Анджи; на ней была мини-юбка, которая едва прикрывала розовые трусики, ноги покрыты коричневым с золотым отливом загаром. На загорелом лице еще сильнее проступали веснушки, она откидывала с глаз длинные белокурые волосы и улыбалась ему. В руках Анджи держала бумажный пакет и потрепанную тряпичную куклу в матерчатой кепке.
Первой его мыслью было: как она может сидеть вот так, когда юбка задралась выше некуда, и в то же время беситься от злости, когда он попробовал погладить ее груди.
Потом в нем возникли смутные воспоминания, чувства отвращения и недоумения перемешались, и он удивился, почему она пришла сюда. Вместо того чтобы улыбнуться в ответ и поздороваться, Харви мрачно подумал: «Пристала как репей». В следующий раз он не остановится, пусть она сколько угодно кричит, ругается и колотит его. Рекетт, задавака Рекетт, который хвастался, что потерял невинность в двенадцать лет, утверждал, что женщинам нравится грубое обращение. А может быть, в этом-то все и дело, это сработало, и именно потому она и пришла?
– Привет, – сказала Анджи. Что-то переменилось в ее внешности. Она была разрисована дальше некуда, под глазами – полоски, как боевая раскраска дикарей. От этого она выглядела старше своих шестнадцати лет. – Я принесла Фреда, чтобы он за тобой приглядел. – Она положила потрепанную куклу на постель, а потом протянула шуршащий пакет. – Я не знала, что принести. Тут книжка про Джеймса Бонда и немного восточных сладостей. Тебе ведь нравятся восточные сладости, не так ли?
Харви ничего не ответил. Ее макияж беспокоил его, у него появились опасения, что она накрасилась не для него. Сучка, подумал он.
– Я тебе написала на днях.
– Я получил.
Анджи снова откинула волосы.
– Как ты себя чувствуешь?
Он пожал плечами:
– Довольно глупо. Откуда ты узнала, что я…
– Я… я слышала.
Он попытался приосаниться, попробовал слегка приподняться, но боль была слишком сильной.
– Тебе помочь?
Он покачал головой. Послышался звук раздвигаемой ширмы. Где-то рядом с ним задыхался человек, он услышал быстрые шаги, звяканье тележки.
– Как это случилось? – спросила Анджи.
– По неосторожности. – Снова выплыли образы. Ветровое стекло. Парение в воздухе. Ужас на лице женщины. Харви закрыл глаза, потом открыл их и бессмысленно уставился на сбитые простыни у своего подбородка.
Анджи хотела было что-то сказать, но в ногах кровати появился самоуверенный, с проседью в волосах мужчина, в сером костюме и галстуке яхт-клуба. За ним стоял палатный врач в белом халате со стетоскопом, выглядывающим из кармана, и медсестра; они широко улыбались, как будто над общей шуткой.
– Не возражаете посидеть несколько минут в комнате для ожидающих? – спросил мужчина Анджи. – Хочу взглянуть на этого молодого человека.
Анджи неуверенно посмотрела на Харви:
– Мне подождать?
Он кивнул.
Сиделка придвинула ширму к его кровати, и врач откинул простыни.
Мужчина в сером костюме улыбнулся, глядя на Харви сверху вниз.
– Когда тебя привезли, я думал, что ты уже мертвец. Я – мистер Уинн, хирург, который делал тебе операцию. Твой отец, случайно, не Квентин Суайр, гинеколог?
– Да.
– Мы вместе учились в Куинз-Колледже. – Неожиданно выражение его лица стало серьезным, взгляд впился в Харви. – Когда случилось несчастье, поблизости случайно оказался врач. Он сказал, что ты проглотил язык и перестал дышать, в сущности, ты был уже мертв. Тебе здорово повезло, что он проезжал мимо, иначе бы сейчас тебя здесь не было. Мы хотим сделать некоторые анализы – надо убедиться, что с тобой все в порядке. Мы не знаем, как долго продолжалось у тебя кислородное голодание, похоже, минуты две. – Врач поднял булавку. – Я слегка уколю тебя в большой палец ноги. Скажешь мне, если что-то почувствуешь.
– Ой! – Харви почувствовал острую боль.
– Великолепно, – произнес Уинн. – А теперь левая нога.
Харви вскрикнул снова.
– Отлично, – пробормотал Уинн, баюкая ногу Харви в руках, затем он постучал по колену резиновым молоточком, потом фонариком, похожим на карандаш, посветил в каждый его глаз по очереди, внимательно их изучая.
– Я видел, как все произошло, – спокойно сказал Харви.
Мистер Уинн слегка приподнял брови и выключил фонарик.
– Я видел, как доктор вышел из своей машины и подошел к моему телу. Я наблюдал за ним. – Харви увидел недоуменное выражение на лице медсестры.
Хирург покачал головой:
– Думаю, тебе это приснилось, дружище.
– Я не спал, – настаивал Харви. – Я могу его описать.
Хирург кивнул, чтобы он продолжал.
