Джо нырнул в лифт. Застоявшийся запах сигарет и приторных духов ударил ему в нос и вызвал тошноту. Желудок подвело. Нервы. Он разобрался со сбившимся на пятке носком, посмотрел на себя в зеркало, пригладил ладонями короткие светлые волосы.
Джо было двадцать шесть лет. Крепкую атлетическую фигуру, рост более шести футов и сильный характер он унаследовал от отца. Правильные черты лица и глубокие синие глаза достались ему от покойной матери. Ни своей внешности, ни жилищу, ни машине он не придавал особого значения. Это сообщало ему некий шарм и оригинальность. Его главным увлечением, пожалуй даже страстью, была работа. Он уже получил звание доктора медицины, защитив в Гарварде диссертацию по неврологии. В настоящее время Джо занимался искусственным интеллектом и намеревался посвятить этой теме всю оставшуюся жизнь. Но идти при этом намеревался иными путями, чем его отец, также отдавший этому делу жизнь.
В зеркале лифта отразилось усталое, осунувшееся лицо с черными кругами под глазами. Вчера он работал допоздна, ничего не ел и, хотя не пропустил свою ежедневную гимнастику, находился буквально в стрессовом состоянии. Попытки забыть об умирающем отце ни к чему не привели. Все равно сон его всегда был тревожным и чутким.
Джо чувствовал резь в глазах. Они были влажными от усталости и пролитых слез: вчера ему удалось уснуть только к полуночи. Пока он еще мог чувствовать себя мальчиком, у которого есть папа, но понимал, что близится день, когда останется лишь память о лучшем в мире, замечательном отце.
Интересно, что отец хочет ему сказать, думал Джо, спускаясь в лифте вниз. Это в стиле Вилли Мессенджера. Частенько ему приходила в голову какая-нибудь блестящая идея, а через несколько дней он уже занимался совершенно другим делом. Иногда он бывал глубоко обеспокоен силой и возможностями науки. Иногда, как любой другой ученый, видел в этой силе только добро.
Лифт звякнул и остановился на первом этаже, двери разъехались. Джо пересек площадку, откинул задвижку и открыл дверь. Шагнув вперед, он неожиданно ощутил под ногами сырость.
Снежинка размером с мячик для гольфа шлепнулась прямо ему на нос. Следующая приземлилась на голову и сразу же растаяла, стекая на лоб. Был сильный снегопад. Джо приподнял вытянутую ногу, и снег моментально облепил носок ботинка. На мгновение Джо заколебался – не пойти ли переобуться, но времени было в обрез.
На парковке Джо нашел двухметровый сугроб в форме машины. Он сгреб снег с бокового стекла, часто моргая от попадавших в глаза снежинок, отряхнул ручку двери, вставил ключ и потянул дверцу на себя. Дверь с хрустом открылась, раскрошившийся лед насыпался в перчатку.
Джо пинком скинул снег с порога, влез в машину, выжал до конца педаль газа и повернул ключ зажигания. Аккумулятор, как и вся машина, доживал свой век. Мотор завелся с трудом, но потом вроде бы ожил. Из выхлопной трубы вырывались клубы дыма. Вдоль дороги медленно ползла снегоуборочная машина. Свет ее маячка пробивался сквозь снежную завесу.
Преодолевая погодные трудности, Джо с трудом осилил три мили по направлению к Торонто. Он почти прилип лбом к переднему стеклу, ежеминутно протирая его промокшей перчаткой. В снежной ночной круговерти свет передних фар его машины освещал дорогу не ярче свечи. Джо ехал наугад, как слепой. Он был полностью поглощен своим горем и едва ли осознавал опасность.
Потопав ногами, Джо стряхнул с обуви снег. Ночной охранник больницы оторвался от телевизора и с кривой улыбкой произнес:
– Проходите.
Джо нервно кивнул, проглотив ком в горле. Все вдруг показалось ему странным, нереальным, словно во сне. На черно-белом экране монитора перед охранником шел снег. Джо перевел взгляд на второй монитор – там тоже снег. И тут только понял, что это не фильм, а вид больничного двора.
Машинально Джо направился к лифтам и нажал кнопку на панели. В открывшейся кабине лифта он с удивлением увидел протеже своего отца, некоего Блейка Хьюлетта. Раньше Блейк тоже работал над исследованиями в области нервной деятельности. Потом занялся криобиологией под руководством Вилли Мессенджера сначала в Штатах, затем здесь, в Торонто, в лаборатории при больнице по заготовке человеческих органов для трансплантации.
Блейк ничем не выразил своего удивления, как будто это совершенно обычное дело – встретить знакомого среди ночи в лифте больницы.
– Привет, – поздоровался Джон. У них с Блейком были весьма непростые отношения. Они то держались на расстоянии, то вдруг Блейк начинал вести себя заботливо, как старший брат.
Сейчас Блейк проявил внимание.
– К отцу. Мне только что звонили. Ты понимаешь, что это может означать.
Блейк положил руку на плечо Джо. Этот избалованный богатый, благодаря унаследованному состоянию отца, хирург, специалист по пластическим операциям, отличался непоколебимой уверенностью в себе, граничившей с надменностью и самодовольством. Это был очень высокий человек – шести футов и шести дюймов ростом, – худощавый; его темные волосы были собраны сзади в маленький хвостик и нисколько не скрывали приятного славянского типа его лица. На Блейке было пальто в елочку с поднятым воротником и резиновая обувь.
– Я заглядывал к нему около десяти. Он выглядел неплохо, только, пожалуй, слегка усталый, – сообщил Блейк.
– Ты так поздно работал? – спросил Джо.
Блейк кивнул:
– Жертва дорожного происшествия – донор органов. Все думали, что пострадавший умрет, – на лице Блейка промелькнула какая-то странная улыбка, – но он не умер. Держи пальцы скрещенными, за отца, – бросил он.
– Ты ведь придешь, правда же… если… – Голос Джо задрожал, в нем слышались слезы благодарности неожиданно проявившему участие Блейку.
– Я обязательно приду, но еще рано говорить об этом, Джо. Отец упрямый мужик, он встанет на ноги через несколько дней, вот увидишь.
– Конечно. – Джо с трудом выдавил из себя улыбку, вошел в лифт и нажал кнопку четвертого этажа.
Джо вышел из лифта, и двери за ним бесшумно захлопнулись. В давящей тишине коридора слышалось только гудение неисправной мигающей лампы дневного света. Оставляя мокрые следы на пахнущем свежей мастикой линолеуме, он прошел мимо тележек с чистым бельем и инструментами. Мимо закрытых и распахнутых дверей кабинетов, темной столовой. Мимо доски объявлений. Миновав вывеску «Палата Св. Марии», он свернул за угол.
Из открытых дверей кабинета падал свет, в его пятне обозначилась человеческая тень: там кто-то был. Тающий снег стекал за воротник. Джо поймал свое отражение в темном окне и увидел снежную корочку на волосах. Он смахнул ее рукой и потряс головой. У входа в палату его встретила медицинская сестра по имени Анна Вогель – имя значилось на приколотом к ее халату беджике. Джо показалось, что он уже когда-то видел эту девушку.
Джо сконцентрировался на приколотом булавкой белом пластиковом квадратике с черной надписью. Один уголок откололся. Анна Вогель. Он смотрел на беджик и боялся поднять глаза, чтобы не встретиться со взглядом медсестры, которая лишит его последней надежды. Джо смутно припоминал это лицо в оспинках, обрамленное волнистыми каштановыми волосами.
– Мне очень жаль, доктор Мессенджер. – Вот все, что она ему сказала. И только это расслышал Джо.
Он кинулся в палату, слезы застилали ему глаза, сознание случившегося переполняло болью.
– Папочка, папуля, папа!
Глаза и рот старика были закрыты. Джо почувствовал облегчение оттого, что сестра уже закрыла ему глаза. Он был бы не в силах сделать это сам. Лицо отца походило на спущенный футбольный мяч. Серые щеки прорезали черные, словно нарисованные углем, борозды. На неестественно розовом черепе выделялись беспорядочные пряди седых волос. Сердце Джо разрывалось при виде наглухо застегнутой полосатой пижамы: отец никогда не застегивал верхнюю пуговицу.
Неподвижность. Такая страшная неподвижность. Отец выглядел неожиданно маленьким, а ведь при
