от него веяло холодом могил.
Не отдавая отчета в собственном поступке, я использовал только то, что было у меня с собой. Я рубанул черное пламя клинком своего меча.
Конь лорда Келвина захрипел и начал валиться на бок. Командующий успел выдернуть ноги из стремян и спрыгнуть со спины раненого животного прежде, чем оно погребло его под собой. Не останавливаясь, он рубанул зомби, отступил на шаг, освобождая пространство, которое сразу же заполнилось мертвыми воинами Темного Властелина.
Они шли на него неумолимо. Он рубил их, и каждый взмах мечом давался ему все тяжелее, а они просто шли, сжимая ржавые клинки в своих мертвых руках. Шум битвы более не пробивался сквозь его шлем, через забрало он не видел своих воинов, не видел, что происходит вокруг. Мир для него сузился и превратился в несколько наступающих на него врагов. Битва для него подошла к концу.
Меч был выбит из его руки, тогда он сорвал со своей головы шлем и швырнул в гниющую маску, заменяющую зомби лицо. Одно из крыльев шлема, которое не было чисто декоративным украшением, разрезало мертвую плоть до кости, и зомби пошатнулся. У него не оставалось времени, чтобы нагнуться и подобрать с земли другой меч. А даже если бы у него было время, то все равно не хватило бы сил.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть отвратительный лик своей смерти, и замер в ожидании удара. Он не верил в богов, поэтому не мог молиться. У него не было жены, поэтому он не мог представить ее лицо в свой последний миг. Вся его жизнь была одним сражением, и вспоминать ему было не о чем. И не о чем сожалеть.
Но удара не последовало.
Когда пауза показалась ему неприличной, он открыл глаза.
Зомби стояли напротив него, но этим дело и ограничивалось. Они просто стояли, словно замершие статуи, если бы нашелся скульптор с настолько больным воображением, чтобы вытесать из камня нечто такое же отвратительное. Они не двигались.
А потом они медленно начали оседать на поле, словно что-то, что оживляло их и заставляло их мертвую плоть двигаться, покинуло их тела. Он не видел, но почему-то твердо знал, что так происходит по всей равнине. Что все зомби уже окончательно мертвы. А это могло означать только одно.
Сумасшедший волшебник и его команда добились своей цели.
Лорд Келвин оглянулся в поисках своих людей. Их было гораздо меньше, чем до штурма Ущелья Рока, гораздо меньше, чем до похода на Черную Цитадель, гораздо меньше, чем до начала битвы. Но они все-таки были.
А значит, пришла пора атаковать.
— Нет! — крикнул Владыка Танг.
Лезвие Валькирии взорвалось вспышкой ослепительного света, свет этот полностью накрыл Черный Огонь Тагры, и когда он исчез, то и черное пламя исчезло вместе с ним. Я просто стоял на мертвом куске гранита, в котором не было ничего особенного и ничего зловещего. Он словно был постаментом для живого памятника, и памятником этим был я.
Владыка Танг взревел и одним прыжком забросил свое тело на постамент рядом со мной. Я взмахнул рукой и обнаружил, что Валькирии в ней больше нет. Зачарованный меч исполнил свое последнее дело и отправился туда, куда уходят магические вещи, справившиеся со своей миссией.
Вернулся к выковавшим его мастерам, сгинул в жерле породившего его вулкана, развеялся на атомы или отправился на поиски следующего героя, нуждающегося в магической поддержке.
Я видел Кимли и Галадриэль, срывающихся с места в отчаянной попытке мне помочь и не успевающих. Я видел лицо демона, искаженное яростью, равной которой нет и не было в этом мире.
Я собрал остатки сил и ударил его кулаком в лицо. Такое впечатление, что ударил по скале.
Он схватил меня поперек туловища и бросил в стену зала, до которой было метров сорок. Еще в полете я видел, как искажается лицо моей любимой, как замирает на месте бессильный Кимли и как оседает на постаменте человеческая фигура, когда оживлявший ее демон покинул временное вместилище своего разума. А потом мой полет закончился и наступила темнота.
Там, где нет цвета. Там, где нет запаха. Там, где нет расстояния. Там, где нет времени. Там, где нет звука. НИГДЕ и НИКОГДА мы встретились снова.
— Я знаю, — сказал я.
Он кивнул.
— Что именно?
— Знаю, кто ты. Что ты собой представляешь. И я знаю, зачем мы здесь.
— Я раскрылся. Я назвал себя.
— Не до конца. Ты выдал только часть правды.
— А ты считаешь, что знаешь все?
— Да.
— Так просвети меня.
— В мире, из которого я пришел, есть много разных религий. Наиболее распространенная утверждает, что все праведники одинаково счастливы в раю, но все грешники мучаются по-своему. Рай один, а кругов ада много.
— Ну и что?
— Только сейчас я понял, насколько это правильно. Добро всегда остается добром, но зло может быть разным.
— Вот как?
— Келлен, Тонкар, Черные Лорды — это маленькое зло. Они выполняли приказы Темного Властелина, и каждый искал свою мелкую выгоду. Слава, сила, власть, могущество… Поклонение.
— Допустим.
— Темный Властелин — это большое зло. Он руководил меньшим злом, пытался уничтожить весь мир, лишал жизней, считая, что играет в игру. Он был безумен. Но он был последователен в своем безумии. Он искренне верил в то, что делает.
— В этом списке нет места для меня.
— Есть.
— Какое же?
— Ты — абсолютное зло. Зло равнодушное и в то же время любопытствующее. Темный Властелин думал, что играет, но он играл за одну сторону. Ты же играешь на самом деле, играешь всеми нами, используя нас как разменные фигуры, как пешки.
— Темный Властелин тоже так делал.
— Не так. Он был безумен. Он верил в то, что должен так делать. Ты же не веришь ни во что. Тебе просто любопытно.
— И это делает меня абсолютным злом?
— В моих глазах — да. Ты сталкиваешь две армии только для того, чтобы посмотреть, что из этого получится. Тебя не интересует ничего, кроме утоления твоего любопытства.
— Я решаю задачи.
— Которые сам придумываешь.
— Я наблюдаю спектакли.
— Которые сам ставишь.
— Я не приводил в мир Темного Властелина.
— Но и не закрыл ему дороги.
— И я сделал все, чтобы ты мог его убить.
— Верно. Потому что хотел посмотреть, справлюсь я или нет.
— Ну и что? Я поставил задачу сам себе. Я сам ее решил. Что в это плохого? Что делает меня злом?
— Погибли тысячи. Могли погибнуть миллионы.
