ни сад, ни опытный участок не были ограждены ни колючей проволокой, ни частым тыном, ни дощатым забором. Вместо этого весь пришкольный участок был обнесен зелёной изгородью, да с задней стороны тянулась глубокая канава, которую ребята именовали «противокоровьим рвом».
«А ведь когда я училась, наш школьный сад имел прочную ограду, и сторожа с берданкой, и злую собаку. Где же теперь всё это?» — подумала девушка.
Но, как ни вглядывалась девушка в глубину сада, она не заметила ни поломанных сучьев, ни ободранной коры, ни помятой травы. И опять, как у мостика, взгляд её упал на дощатый щит, прибитый к шесту. «Здесь всё выращено детьми!» — было крупно написано на щите.
Так вот она, чудесная сила, что охраняет сад надёжнее, чем самые прочные заборы и неподкупные сторожа! И девушка вспомнила, как Фёдор Семёнович любил мечтать о том времени, когда все сады будут без оград и заборов, а просёлочные дороги украсятся плодовыми деревьями. Так неужели это время настало?
Девушка вступила в сад, шумящий широкими кронами. Его можно было читать, переходя от дерева к дереву, как живую школьную летопись.
Вот эту раскидистую, крепко вцепившуюся корнями в землю яблоньку-антоновку посадил Андрюша Новосёлов. А эти деревья, помоложе, вырастили Серёжа Ручьёв, Миша Печерников, Марина Балашова… Хорошие они были ребята, верные и отзывчивые друзья!
А вот дело и её рук — три вишнёвых деревца. Девушка посадила их в тот год, когда вступала в комсомол. Как они разрослись, окрепли, как широко и привольно раскинули свои ветви! До самого последнего класса девушке так и не удалось попробовать сладких вишен, зато сейчас деревца были густо унизаны ягодами.
Шустрые, вездесущие воробьи не зевали и, прыгая с ветки на ветку, беззастенчиво клевали спелую вишню. Девушка спугнула воробьёв и потянулась за ягодами. И то ли потому, что вишни давно созрели и подсохли на солнце, или потому, что это были ягоды с её родного деревца, — они показались ей необыкновенно вкусными.
— Та-ак! — раздался вдруг негромкий голос. — Что это за лакомка в саду объявилась?
Девушка обернулась. По садовой дорожке, осторожно отводя ветки яблонь, шла учительница Клавдия Львовна, невысокая, полная женщина с гладко зачёсанными назад седеющими волосами. Девушка, опустив мешок с белкой на землю, бросилась к учительнице, схватила её за руки, потом обняла и крепко поцеловала.
— Галя!.. Кораблёва? — Клавдия Львовна отступила назад, чтобы лучше рассмотреть девушку. — Да нет… Какая там Галя! Галина Никитична. Вот нежданно-негаданно!
А девушка что-то быстро говорила, смеялась, совала в руки учительнице букет увядших цветов, потом насыпала ей в ладонь горсть спелых ягод:
— Вы только попробуйте! Это с моего дерева…
— Нашла? Узнала?
— Как не узнать!.. Мне здесь всё памятно. Только вот… — девушка покосилась в сторону, — без изгороди как-то странно. Неужели вы её нарочно сняли?
— Да, вполне обдуманно. С согласия детей и родителей. Устроили как бы открытый сад — заходи, любуйся, пробуй!
— И неужели никто у вас яблоки не обрывает?
— Как тебе сказать… — усмехнулась Клавдия Львовна. — Бывает, конечно, что кто-нибудь из молодёжи и созорует. Но школьники тут во все глаза смотрят. Чуть что — шум поднимут на весь белый свет: и через правление колхоза и через стенгазету. Так что, если и пропадёт какая толика яблок, — не жалко. Главное, люди честнее становятся, детский труд начинают уважать… Да что мы всё про сад толкуем, — спохватилась учительница. — Ты о себе, Галенька, расскажи! Знаем мы с Фёдором Семёновичем, что ты на фронте была, потом институт заканчивала. Ну, и как?
— Успешно, Клавдия Львовна. Госэкзамены выдержала. Диплом на руках — преподаватель биологии средней школы. Как приворожил Фёдор Семёнович меня тогда к жукам да травкам, так и пошла по этой дорожке.
— Жалеешь? — Учительница пытливо посмотрела в глаза девушки.
— Нет… довольна! — Галина встряхнула головой. — По душе мне это дело.
— Рада за тебя!.. И от души поздравляю! — Учительница пожала ей руку. — Где работать думаешь?
— Направили в наш район. Сдала документы, школу ещё не получила. Пока там суд да дело, я дома решила побывать… Да, Клавдия Львовна, мы белку для живого уголка поймали! — Галина шагнула к мешку.
— Какую белку? И кто это «мы»? — не поняла учительница.
Галина передала учительнице мешок с белкой и рассказала про встречу с ребятами.
— Узнаю Галю Кораблёву! — засмеялась Клавдия Львовна. — Ни одной живой твари, бывало, не пропустит, всё в школу тащит…
— Помню, помню… Я раз Фёдору Семёновичу яички какой-то бабочки принесла, целую щепотку. Он ссыпал их в пустую чернильницу и забыл. А из яичек потом гусеницы вывелись, расползлись по всей комнате. Уж мы их собирали, собирали…
— А помнишь, Галенька…
И воспоминания, как полноводная река, закружили обеих, понесли…
В саду послышались тяжёлые шаги, и кто-то многозначительно кашлянул:
— Мир доброй беседе!
Галина оглянулась, вспыхнула и бросилась к отцу:
— Здравствуй, отец!
— Здравствуй, дочка! — Никита Кузьмич Кораблёв, обтерев рот ладонью, степенно расцеловался с Галиной, потом покачал головой: — Чудеса на белом свете! Чемодан твой дома давно, а тебя нет и нет. Уж не беда ли какая приключилась, думаю, в дороге? А теперь смекаю, что за беда… — Никита Кузьмич покосился на Клавдию Львовну: — Дочка ещё с дороги передохнуть не успела, а вы её уже в полон захватили!
— Неповинна, Никита Кузьмич, прошу поверить! — Учительница развела руками. — Я думала, что Галина Никитична уже побывала дома и пришла проведать школу.
— Вы с Фёдором Семёновичем никогда не виноваты, — с лёгким укором сказал Никита Кузьмич.
— Ничего, отец, ничего… — перебила его Галина. — Я по дороге, на минутку всего и забежала… сад посмотреть.
И, кивнув учительнице, она потянула отца к дому.
Глава 11. НА «ШКОЛЬНОЙ ГОРЕ»
Дома Галину Кораблёву не знали, куда посадить, чем угостить. Мать вдруг вспомнила, что дочке недавно исполнилось двадцать пять лет, и решила задним числом отметить день рождения. Поставила тесто на пироги, принялась прикидывать, кого из родных позвать в гости.
— Обожди, мать, с гостями, — остановил её Никита Кузьмич. — Прежде своей семьей посидим… поговорим тишком да ладком. Давно ведь мы дочку не видели…
— Гости как-нибудь потом, — согласилась с отцом Галина. — Мне ведь скоро в район нужно — назначение в школу получать.
Но Анна Денисовна всё же не утерпела: на другой день напекла пирогов, ватрушек и созвала самых близких родственников — своего двоюродного брата Тимофея Новосёлова и двух сестёр мужа. Чай устроили в саду, в беседке, обвитой хмелем.
Никита Кузьмич, обычно словоохотливый и гостеприимный, на этот раз был неразговорчив, хмуро тянул с блюдечка чай и искоса поглядывал на дочь.
Зато гости интересовались всем: как Галина сдала экзамены, куда её направляют на работу, долго ли
