«Кто герой? Тот, кто превращает врага в друга».
Ресторанов в Городе множество, знай выбирай. Одни недалеко ушли от закусочных, в другие без тысячи бассов и заходить не стоит.
Еще есть видовые; их мало, и они столь экзотичны, что у снобов принято побывать во всех. Ихэнская харчевня с квашеным мясом и тухлыми яйцами, туанский дворец вкуса («Угадайте, что в тарелке, — и приз ваш!»), биндские заведения с диковинно приправленной растительной пищей, ньягонские «питальни», где вместо стульев — тюфячки… К одним вара на обед не сходишь; химический состав их пищи таков, что дешевле отравиться дома.
Оборотистые мохнатые многобожцы из Ангуды и здесь извернулись так, чтоб заработать пожирней, — отгрохали ресторан на стыке эйджинской зоны, Тьянга-тауна и Яунджара, и назвали его — «Ридгели диль Барбэ». Имя великого биндэйю, предсказавшего слияние всех цивилизаций (хорошо хоть не генетическое), означало, что тут рады любым состоятельным гуманоидам. И сюда похаживали многие — кто щеголял своим ридгелизмом и готов был расцеловаться с ихэном, кто ценил пикантную кухню, кто увлекался затейливыми байками платных рассказчиков. Развлекать публику нанимались и актеры средней руки, и записные сплетники, и просто смельчаки — как встарь в Риме удальцы всаднического сословия шли в гладиаторы за обожанием и славой.
Официанты не забывали сказать приходящим, какие есть мастера приятной и занятной болтовни. Чем дольше гости просидят, тем больше выпьют и съедят.
В доме Габара визит менеджера из «Ридгели…» вызвал переполох. Менеджер ласково сулил хороший заработок — «мальчику не придется отрываться от учебы». И религиозные чувства его не пострадают — в залах нет идолов. «Мы очень заботимся о приличиях в вопросах веры». Шуань высказал одобрение, но Габар молча глядел в пол. Когда он заговорил, Шуань понял, что паренек — истый тьянга-масон и огрех в его биографии вскоре сгладится под прессом верности семье, богу и мечу.
— Мой старший брат без работы. Пока это так, я не смею принять ваше предложение. Я соглашусь, если вы возьмете и его тоже. Он — официант.
Менеджер переговорил по трэку на курлыкающем ангудском языке и улыбнулся:
— Завтра ваш уважаемый брат может прийти на собеседование. Ему будет оказано предпочтение.
Вскоре и сам Габар оказался перед метрдотелем «Ридгели…».
— Я уверен, вы догадываетесь, почему вас пригласили, юноша. Вы отметились в шумной истории. Это интересно многим. Будьте разговорчивей, не умалчивайте подробностей. Вы будете получать половину платы за вызов к столу, но все чаевые — ваши, поэтому старайтесь, чтобы рассказ был занимательным.
Габара и не надо было уговаривать. Робел ли он? О да! Но помочь пострадавшему из-за него Гаятуну, внести свой честный вклад в расчет с Хармоном — ради этого стоило забыть и робость, и смущение.
В задней комнате, где ждали вызова рассказчики, говорили красиво, показывая свое мастерство. Габар, одетый строго, как на храмовое посвящение, немного дичился пестрой компании, молча сидел в уголке, поминутно трогая плитку локал-трэка на груди и укрепляя себя немой молитвой: «Бог Воинов, бог всемогущий, пусть будет разум мой ясен, как пречистое зерцало Твое, пусть просветлит меня огонь светильника Твоего, пусть я буду прям и стоек, как меч Твой…»
Без внимания он не остался. К нему подсела небольшая бойкая метиска красивой игреневой масти — сама темно-шоколадная, а ушки, бровки, бачки — снежно-седые.
— Я Талай-Кахалики (Черная Снежинка), а ты Габар? Ты не сжимайся, новеньким всегда не по себе. Ты из третьей национальной, я читала. А я училась в пятой, перешла в общий колледж, учусь с эйджами. Если тебе трудно, уходи к нам, в общем и секция меча есть. Ассимилянтов, у кого высокий балл, берут запросто.
Слова вставить не давала! Не иначе ее, говорунью, навострили людей переманивать. Чем больше завлечешь учеников, тем больше грантов от властей твоему колледжу. «Там из яунджи эйджи делают, — смеялись в классе. — И таблетки дают, чтоб ты облысел догола».
Она немного старше, но южная кровь измельчает людей. Однако правоверные девчонки так не наседают! И не берут за руки. Нечем гордиться, если кровь разбавлена, а манеры развязные. Не хватало еще, чтоб свидание назначила. Тогда надо обидно сказать: «А как же твой голокожий дружок?»
После всего, что стряслось, Габар не то чтоб повзрослел, но стал серьезней относиться к вере и традициям. Но показать это боялся: препод-адаптолог — придира, заподозрит тебя в нетерпимости и религиозном экстремизме и испортит оценки за год. И будешь, чтоб его умилостивить, развлекать малявок- эйджи в детских учреждениях: «Здравствуйте, дети! Не бойтесь, я тоже человек…»
— Ты что молчишь? — не унималась Талай-Кахалики.
— Силы берегу, — буркнул Габар. — Один бог знает, сколько говорить придется.
— За вечер бывает пять-шесть ходок, — поделилась опытом Снежинка. — Проси поставить минералки, это заведению в доход. Шипучку не пей — с нее газом рыгается. Угостят — ешь мало и что-нибудь легкое, вроде сушеных рачков. Жуй с закрытым ртом…
— Спасибо, а то я обычно ртом из миски чавкаю…
— Как интересно! Научи.
Вот привязалась! Одно слово — ресторанная девка. Габар начал потеть и мысленно клял Черную Снежинку — как теперь к людям выходить?.. Или она нарочно, конкуренту навредить хочет? Взлохматит нервы — и иди такой!
— Не будь букой, Габарки; клиент это не любит. Начни вежливо, а потом расходись; они все падкие на откровенности. Закругляйся с поклоном и скажи: «Надеюсь, я развлек вас и не утомил своей речью». При этом смотри в глаза и улыбайся.
— С меня красная пятерка за науку, — Габар не любил оставаться в долгу. Лучше отделаться пятью арги, чем если она захочет встречаться. Не время затевать растратные знакомства, когда на семье долг Хармону висит.
— Согласна. И не унывай, анк.
