на лад, вы должны в него включиться на прежних условиях. Это вам необходимо как воздух. Иначе, поверьте моему доброму слову, вы перестанете существовать как конструктор. После единоличной победы Макарова вам не. поручат конструировать даже ведра, а не то что сложнейшей современной машины.Логика в рассуждениях адвоката была железная. Все же Власов хмуро спросил:
— Михаил Казимирович, скажите честно, не Макаров ли вас подговорил, чтобы вы явились ко мне и затеяли эту агитацию? Кстати, вы с ним соседи по квартире. Или, может быть, ваша дочь — Людмила? Она переметнулась к Макарову окончательно.
Давыдович картинно приложил руки к груди, ответил немного обиженно:
— Единственное, что руководило мной, — это искреннее желание помочь вам. Но вы не верите в мои добрые чувства. Бог с вами…
— Вот и обиделись! — вздохнул Власов, раскаиваясь, что огорчил гостя.
Проводив через час Давыдовича, Власов вернулся к себе и сел за стол с твердым намерением сейчас же написать жалобу министру. Обмакнув перо, он задумался на минуту. Вот он сочинит письмо, в нем все изложит пространно и убедительно, попросит отпуск на несколько дней, поедет в Москву, попадет на прием и вручит… Конечно, министр и его эксперты все поймут. Не больше, чем через неделю на завод поступит ответ: «Никто не возбраняет вам, товарищи, мечтать о полете даже на Луну, однако этим заниматься следует на досуге. В рабочее же время соблаговолите заниматься реальными делами, а именно ? завершать работу над первоначальной конструкцией Власова и…»
Иного ответа, конечно, быть не может!
И Власов четким почерком вывел на листе бумаги полный титул, имя,отчество и фамилию министра.
Совет Давыдовича ? наступить ногой на собственное самолюбие и срочно подключиться к работе, чтобы вести ее совместно с Макаровым ? теперь уже не просто раздражал, но вызывал возмущение. Конечно, Макаров подговорил адвоката…
Власов неожиданно медленно опустил перо, точно оно вдруг стало непомерно тяжелым. Да, но не мог же Макаров подговорить всех!.. То же самое предлагают директор, парторг, конструкторы, Мария Алексеевна, летчик Бобров…И Власов вдруг поймал себя на мысли: «А что если все они правы, а я…» Но не хватало силы даже мысленно договорить: «а я неправ». Вспомнились только что сформулированные Давыдовичем слова: «Разница между вами и Макаровым сейчас заключается в том, что вы остановились на полдороге, а Макаров пошел вперед!..
Встав из?за стола, Власов подошел к раскрытому окну. «Нина, пойдем уже спать», ? услышал он голос жены. Нина с девчонками быстро говорила о чем?то за оградой сада. Наконец дочь и жена вошли в дом. Власов же все еще продолжал глядеть перед собой, в густую листву, словно покрытую серебристым инеем. От чувства одиночества мучительно стискивалась грудь, трудно было дышать.Прикрыв окно, Власов стал лениво ходить по комнате, он уже начинал понимать, что написать министру жалобу? дело очень сложное. На ум то и дело приходили слова Давыдовича: «Трудно вообразить, как вы победите…»
Через полчаса. в доме наступила тишина. Власов пошел в спальню. Круглый месяц смотрел в окно, освещал кровать. Под тонким байковым одеялом лежала жена, разбросав по белой подушке распущенные волосы.Подойдя ближе, Власов постоял минуту, потом осторожно присел на край постели и начал растирать ноги, болевшие от ревматизма.
— Ложись, Вася, — тихо попросила жена. — О чем ты так много думаешь?..
Власов повернул к ней голову, посмотрел хмуро и ответил:
— Думаю, как дальше жить на свете! Ясно?
Глава шестнадцатая
Люду Давыдович удивляло безразличие Власова ко всему, что делалось в конструкторском бюро. Ее коробили постоянные его насмешки над Труниным. Между этими одинаково пожилыми конструкторами уже давно установились какие?то непонятные, почти враждебные отношения. Было такое впечатление, что Власов издевается над товарищем по работе. «Почему он мне не скажет какую?нибудь колкость с ужимочками и усмешечками?» ? выходила из себя девушка, издали прислушиваясь к голосам споривших Власова и Трунина.
— Кто видит неудачи и злится на них — тот обязательно победит их, — отвечал Трунин на едкое замечание Власова. — Можете говорить, что вам угодно, Василий Васильевич, а я убежден, что теперешняя форма фюзеляжа раздвинет воздушную массу и «барьер» отступит за хвост истребителя!
— От того, что все конструкторы толпой будут выкрикивать красивые слова, вряд ли дело подвинется хоть на шаг, — небрежно махнул рукой Власов.
Прислушиваясь к разговору, Люда все время сдерживалась, закусив губу. Но вот она медленно подняла голову, кинула взгляд на Власова и спросила сердито:
— Вы считаете себя окруженным толпой, Василий Васильевич?
— Люда! — воскликнул Трунин, смущенный прямолинейностью девушки.
Но Люда точно не слышала этого восклицания.
— Наша среда вам не нравится?
Приподняв брови, Власов некоторое время не мог произнести ни слова: никто здесь никогда не говорил с ним таким тоном.
— Вот как!.. — наконец, вымолвил он. — Редкое удовольствие доставила мне ваша откровенность, Люда. Можно прийти в восторг от темпов вашего роста, Людмила Михайловна! Когда вы так выросли?
— Когда вам было заметить это?.. — раздраженно упрекнула Люда. — Вас ведь сейчас беспокоит только собственная персона, Василий Васильевич.
— Зачем вы так, Людмила Михайловна? — пожал плечами Трунин, как только Власов отошел от него.
— Платон Тимофеевич, — быстро проговорила она, — но он же сам!.. Он нас олухами считает! Вы этого разве не замечаете?
— И замечать не хочу. Опомнится! Я уверен.
— Чем скорее, тем для него же лучше, — отвернувшись, ответила девушка.
После разговора с Труниным и Людой Власов пошел к главному инженеру. Хотел посоветоваться с ним ? писать жалобу министру или не следует.
— А–а, Василий Васильевич! — удивленно встретил его Грищук. — Что у вас нового? Вы не заболели?
Власов объяснил, что он всю ночь не спал, думал о письме министру. Едва дослушав до конца, главный инженер вскочил и забегал по кабинету.
— Нет, Василий Васильевич, — возмутился он, — вы делаете одну глупость за другой!
Слова Грищука огорошили Власова. Вместо одобрения, которое он рассчитывал услышать, вдруг такое обвинение.
— Я ничего не понимаю, Павел Иванович, — собравшись с силами, проговорил Власов. — Что?нибудь случилось? Я никогда не видел вас таким раздраженным. В чем дело?
— Дорогой мой друг, — все так же резко продолжал Грищук, — теперь у нас с вами совершенно иная задача. Дело идет о нашей личной чести. Судьба имеет свойство поворачиваться то лицом, то спиной, да будет вам это известно. Одним словом, мы обязаны изменить наши с вами точки зрения, если- не хотим оказаться смешными. Вот так!
— Даже если для всего этого мне пришлось бы встать на колени перед Макаровым? — с чувством тревоги спросил Власов.
— Слушайте, Василий Васильевич!.. Я не думаю, чтобы вы не поняли меня.
— Но я хочу получить ваш ответ прямо.
— Ну что ж, я не заставлю упрашивать себя — Макаров выходит на большую дорогу, он становится большой величиной!
Власов почувствовал, что силы покидают его; с минуту он стоял недвижимо. Потом приоткрыл было
