дивану.
— Что вы делаете? — с трудом выдохнула она, опомнившись и поднимая голову.
Он, не выпуская ее, опустился на диван и погрузил обе руки в золото ее волос. Одна из заколок расстегнулась и упала на подушки.
— Я все хочу кое-что сообщить вам, — сказал он, любуясь ее лицом. Ему было видно, как в углублении между ключицами лихорадочно бьется пульс.
— Что же именно? — Голос ее звучал тихо и нежно.
Он поцеловал ее между бровей и, выпрямившись, внимательно всмотрелся в голубые глаза, горевшие уже не грозовым огнем.
— Так вот, я все хочу вам сообщить, что меня совершенно не интересует, что говорят или думают обо мне. Интересуете меня только вы, вы одна в целом свете.
Огонь в ее глазах перешел в мягкое сияние.
— Ах, Джек, это так приятно слышать. Но я не могу допустить…
Он положил руки ей на плечи и слегка, всего один раз, встряхнул ее.
— Вы сказали все, что хотели. Я выслушал. Теперь мой черед. — Он улыбнулся, стараясь этим смягчить твердость своего тона, и ласково погладил ее стройную шею и лицо. — Я сам знаю, как мне себя вести, Хеллер. Не такой уж я дурак.
— Да. Мне не следовало говорить…
Он заставил ее замолчать, приложив палец к ее рту. Такому соблазнительному рту!
— Я себе не враг. И человек я не увлекающийся. Точнее, увлекающийся, но не очень. А главное — я знаю, что делаю.
— Что же вы делаете, Джек? — прошептала она.
— Занимаюсь исследованием, — сообщил он, не отрывая глаз от ее рта. — Я давно не испытывал ничего подобного, и никто не сможет помешать мне исследовать, как глубоко это чувство. Даже вы, Хеллер, после того как объяснили, почему отвергли меня.
Он наклонился, обдав лицо Хеллер теплым дыханием. Ресницы ее затрепетали, руки крепче впились в его плечи. Он нашел губами ее рот. У нее вырвался тихий стон блаженства и радости, от которого он почувствовал себя так, словно растворился в воздухе, исчез, оставив после себя только горячее желание и непреодолимую потребность касаться ее, осязать, открывать в ней новое. Ему хотелось познать все тайны ее тела, дойти с ней до самых крайних пределов наслаждения, так чтобы он стал частью ее, а она — частью его, чтобы они принадлежали друг другу без оглядки. Он не думал, что это возможно сию минуту, но хотел подняться с ней как можно выше к вершине счастья.
Стоило ему лишь подумать об этом — и в его крови разгорелся настоящий пожар. Он осыпал ее поцелуями, проявив при этом изощренное искусство, какого и не подозревал в себе. Она снова издала стон. Ее бедра и грудь прижимались к мускулистой тверди его тела, руки обвивали его шею. Он завел одну руку ей за спину, а второй провел по нежной выпуклости живота и нырнул вниз, во влажную расщелину между ее ногами.
Она, прервав поцелуй, выгнулась дугой навстречу, а он провел губами по ее щеке и спустился к шее, стараясь одновременно расстегнуть три огромные пуговицы, украшавшие ее блузку. Покусывая ключицу Хеллер, он стащил блузку с ее плеч, затем расстегнул застежку бюстгальтера и снял его.
Бережно положив ее на подушки и тяжело дыша, он сначала налюбовался совершенными округлостями и золотистой кожей грудей и лишь затем нежно взял их в ладони. От его прикосновения коричнево-розовые соски набухли и напряглись. Нагнувшись, он поцеловал соблазнительную родинку у основания одной груди, а затем языком прочертил дорожку до соска. Хеллер вскрикнула, вцепившись руками в его влажные волосы. Он припал ртом к ее груди, забыв, что усами может оцарапать нежную кожу, забыв обо всем на свете, кроме желания слиться с ней. Но для этого требовалось раздеть Хеллер. Он спустил руки к поясу ее шорт и нащупал застежки и молнии. Те, словно испытывая его терпение, не поддавались, и, отчаявшись, Джек выпрямился — взглянуть, что делают его руки. Это была его первая — и последняя — ошибка.
В ней произошла молниеносная перемена — он ее почувствовал сразу, раньше, чем она его оттолкнула.
— О Боже мой! — ужаснулась она, пытаясь встать.
— Подождите, Хеллер! — Он нажал ей на плечи, чтобы уложить обратно, готовый обратиться к ней с мольбой, но, взглянув ей в глаза, понял: лучше держать язык за зубами. Застилавшая их голубизну дымка страсти уступила место темной пелене, предвестнице грозы. Он убрал руки и помог ей занять сидячее положение, но она поспешно соскочила с его колен, выпрямилась во весь рост, схватила блузку и отбежала в другой конец комнаты.
— Прямо не верится! Что мы делаем?
«Занимаемся любовью», — вертелось у него на языке, но он лишь откинул непокорную прядь волос со лба. Хеллер же тем временем вступила в борьбу с застежкой лифчика. Женщина в полном соку, красивая, чарующая, но — очень сердитая!
— Это совершенно ни к чему! — воскликнула она, закидывая блузку себе на плечо, чтобы освободить руку для единоборства с застежкой.
— Разрешите мне помочь вам! — предложил Джек, поднимаясь с дивана.
— Нет, ни за что! Не трогайте меня! — И она выставила вперед руку, обороняясь от него.
— Да-да! Понимаю! — улыбнулся Джек, схватил ее за плечи и, чуть ли не силой повернув спиной к себе, застегнул лифчик. Ощутив прикосновение его пальцев к коже, Хеллер вздрогнула всем телом. — Ну вот и готово. Теперь можете ругать меня, — промолвил он, отступая.
Хеллер накинула на себя блузку, застегнулась на все пуговицы и лишь после этого повернулась к Джеку.
— Я не собираюсь вас ругать, — пробурчала она. — Моя вина не меньше вашей.
Он покаянным жестом приложил руки к груди, изо всех сил стараясь не улыбнуться.
— Что вы, что вы! Я всю вину беру на себя.
— Но раскаиваться, судя по всему, не намерены?
— Не намерен. — Он не выдержал и улыбнулся.
— О-о-о! — Она откинула волосы с лица и укоризненно взглянула на него. — Ну и тип же вы! А мне-то вы казались таким симпатягой!
— А я и есть симпатяга.
— Ну так вот, симпатяга, зарубите себе на носу, я вам не какая-нибудь вертихвостка и не бегаю по первому зову в постель к мужчине, даже если меня туда и тянет!
Понимая, что не дай Бог ему рассмеяться — она ведь и пощечину может отвесить, — Джек зажал рот рукой, весьма довольный тем, что между ними, оказывается, стоят лишь ее принципы, а не отсутствие чувства.
— Я запомню это.
Но, упиваясь своей обидой, Хеллер пропустила его слова мимо ушей.
— Воображаете, что если вы мне по душе больше других, то я пойду у вас на поводу… Хоть вы и напоминаете греческого бога в этих ваших… — она обвела его полуголую фигуру взглядом и очаровательно засмущалась, — все равно, тому не бывать. — Она отвела глаза в сторону и начала одергивать на себе блузку. — Даже если это означает, что никогда… даже если это означает… Я никогда не буду спать с вами, пока мы… — Тут она запнулась.
«Пока мы не поженимся?» — докончил про себя Джек. Он едва не произнес это вслух, едва не предложил ей подумать об этом. К счастью, он удержался — ее настроение не располагало к подобным разговорам.
— Словом, — твердо сказала она, — больше такое не повторится.
— Хорошо, — согласился он, поднимая руки в знак полной капитуляции. — А сейчас, когда мы обо всем договорились, скажите, когда я могу вас куда-нибудь пригласить?
— Вы… вы… У вас не пропало желание меня видеть? — Глаза ее от изумления чуть ли не вылезли из орбит.
— Нет, не пропало, я хочу вас видеть, и как можно чаще. В любое удобное для вас время. Скажите
