– Ты не можешь разочаровать свою публику.
– Если послушать тебя, то они приходят вовсе не для того, чтобы увидеть меня. Любой может стоять на сцене в моем костюме, а ты сделаешь все остальное.
– Ты же не веришь в то, что говоришь.
– Разве? Это не имеет значения. Я думаю, что мне больше никогда не захочется играть.
Он потянулся и лег рядом с ней, прижавшись животом к ее ягодицам. Его рука легла ей на талию и поползла вверх, намереваясь найти ее грудь, но Миранда оттолкнула его руку.
Шрив улыбнулся про себя и прижался к ней теснее, так что его губы оказались всего в нескольких дюймах от ее шеи.
– Миранда, – он тихонько подул ей в ухо. – Миранда, нам пора идти.
Она подняла плечи и глубже зарылась лицом в подушку.
– Миранда.
– Иди к черту. Оставь меня в покое. Он положил ей руку на плечо.
– Ты должна сегодня выйти на сцену.
– Нет.
– Если ты не сделаешь этого, ты потом будешь очень жалеть.
– Это ты будешь жалеть. Хозяин театра может потребовать, чтобы ты вернул причитающийся тебе процент.
– Он никогда этого не сделает. В контракте есть пункт, предусматривающий возможность болезни ведущих актеров.
– Какой ты умный.
– Да, но я не слишком чуткий человек.
– Не могу поверить, что слышу от тебя такие слова.
– Это правда. – Он прижался к ней еще теснее, так что их тела теперь составляли одно целое. Он погладил ей руку. – Это в тебе вся страсть, весь огонь.
– Ой, я сейчас умру!
– Это правда. Ты – душа и сердце. Я – лишь мозг нашего союза.
– О, большое спасибо!
– Но мозг ничего не значит без души и сердца.
– Ты можешь прекрасно обходиться без меня, как ты часто любишь повторять.
– Но мне нужны душа и сердце. Чтобы удерживать меня от лжи, когда разумнее сказать правду. – Он поцеловал мочку ее уха.
Она поежилась и попыталась отстраниться, но он не отпускал ее.
– Почему я позволяю тебе так обращаться со мной?
– Потому что я прав. И ты знаешь, что я прав. Знаешь это с того самого момента, когда увидела меня на сцене в роли Ромео, а я знаю это с тех пор, как вытащил тебя из нашего фургона.
– Ты подлый лгун. – Она произнесла это без особого пыла. Единственное, что она чувствовала, это огонь, разливавшийся по телу от его прикосновений.
– Но тебе это уже известно. – Он стянул с нее одеяло. – А если ты уже это знаешь, то как моя ложь может задевать тебя? – Он сунул руку под пояс ее халата.
– Шрив…
– Я не собираюсь сейчас заниматься с тобой любовью. – Он взял в рот мочку ее уха, лаская ее губами. Его пальцы уже забрались ей под панталоны. – Я не хочу торопиться и портить то, что ждет нас с тобой сегодня вечером.
– Шрив! – воскликнула она.
– Я просто хочу, чтобы ты помнила, что у нас будет вечером. Это будет так прекрасно, так замечательно. – Он слегка укусил ее за ухо.
Она вскрикнула от боли и наслаждения, когда его пальцы начали ласкать ее.
– Ты должна встать и пойти в театр, – настойчиво произнес он. – Сейчас же.
– Сейчас? О Шрив! – Она обеими руками сжала подушку.
– Сейчас. Твоя сестра не испытывает к тебе ненависти. Просто она на тебя зла. – Его пальцы продолжали свое движение. Он горячо дышал ей в ухо.
– О Шрив, я не могу поверить…
– Она просто наказывает тебя за то, что ты не умерла. Когда у нее будет время подумать, она изменит свое решение.
Миранда задрожала.
– Я так не думаю.
