– Проклятье! Я такого еще не видел. Похоже, что их всех унесли.
Линдхауэр покачал головой. Его длинные волосы цвета спелой соломы выбивались из-под шапки.
– Сиу не стали бы трогать трупы. Они забрали бы лошадей, которые остались живы, оружие и одежду, но трупы не тронули.
– Тогда где же они, черт побери? Почти в самом конце долины они нашли место, где отряд свернул с дороги. Склон перевала Лодж-Трейл был испещрен следами лошадиных копыт.
– Видно, они поднимались очень быстро, – заметил Линдхауэр.
– Слышите? – Один из разведчиков указал в сторону груды камней. Оттуда доносился слабый стон лошади.
– Рискнем?
Линдхауэр пожал плечами.
– Пока я не вижу ничего угрожающего. Если мы услышим крик или увидим, как пролетит стрела, мы тут же повернем назад в форт. И спасайся кто как может. Согласны?
Они осторожно продолжили свой путь, пригибаясь к седлам, прислушиваясь к каждому звуку, который мог быть предвестником смерти, ждущей их за скалами. Под копытом одной из лошадей со скалы сорвался камень и покатился вниз по склону. Все замерли, опасаясь, что этот звук мог привлечь какого-нибудь индейца.
Сумерки короткого зимнего дня уже начали спускаться на землю, когда они нашли первых мертвых полузамерзших индейских лошадей. Они пошли дальше на стон раненой лошади, который вывел их к небольшой ложбине на перевале. По склонам этой ложбины также лежали трупы индейских лошадей. А рядом на площадке не более сорока футов в диаметре они увидели изрубленные тела кавалеристов Второго полка. Их мертвые кони лежали рядом с ними. Только один раненый жеребец поднимал еще голову и жалобно стонал.
– Боже правый!
Один из солдат не выдержал: он наклонился в седле и его начало тошнить.
– Зачем они их так изрубили?
Когда Линдхауэр заговорил, его голос был глухим от боли:
– Согласно индейскому поверью, нужно изуродовать тело врага, чтобы он не мог вкусить радостей рая. В раю все вместе – сиу и белые. Но наши парни, – он смахнул слезу, – не могут ни видеть, ни чувствовать, ни слышать. Они не могут взять оружие отрубленными руками, не могут вставить ногу в стремя. Они не могут насладиться женщиной.
– Проклятье!
– Что нам делать? – Солдат, которому стало плохо, наконец взял себя в руки.
– Мы сосчитаем погибших, составим список тех, кого опознаем, и уберемся отсюда.
Те минуты, пока они бродили среди мертвых тел, показались им вечностью.
– У этой лошади перебиты обе ноги и в боку торчит дюжина стрел. Можно я пристрелю ее?
– Не вздумай. На выстрел сразу же прибегут индейцы. – Лицо Линдхауэра исказилось от боли и гнева. – Перережь ей горло.
Солдат побледнел.
– Я не могу.
Линдхауэр вытащил свой нож, острый восемнадцатидюймовый охотничий нож, и, отстранив своего спутника, наклонился, чтобы избавить животное от мучений.
– Черт, Кастис, зачем же ты вызвался идти с нами?
– Из-за старины Хикори Джо. – Слезы потекли по обветренным щекам солдата. – Но я не могу найти его.
– Хикори Джо Магрудер. – Лицо Линдхауэра просветлело. – Если кто-то и мог выйти живым из этой переделки, то только он.
– Ты так думаешь? – Солдаты как маленькие дети с надеждой посмотрели на него.
– Может быть, ему повезло. Если нет, то он наверняка унес с собой в могилу немало индейцев.
Они стали оглядываться по сторонам.
– Но здесь нет мертвых индейцев.
– Они здесь были. – Линдхауэр отошел на несколько шагов от круга мертвых тел и обнаружил темное пятно на земле. Он указал на него солдатам. – Много крови пролито здесь.
Испуганными глазами они посмотрели туда. Вокруг на склонах таких пятен было Немало.
Кастис, который только что успокоился, заплакал снова.
– Господи, помилуй их. Мы можем гордиться нашими товарищами.
Линдхауэр откашлялся.
– Закончили?
Его спутники кивнули.
– Тогда по коням. Мы поедем назад в форт низиной. Если кто-то из наших ребят спасся, то он должен
