– Всего пять долларов, – тихо ответила она.
– Пять долларов! – Он сурово посмотрел на нее. – И все? – Он с трудом сдерживался. Даже если она взяла так мало, все равно это не должно сойти ей с рук. Она не может вот так спокойно брать деньги, когда ей заблагорассудится. – А ты знаешь, что это жалование за целую неделю?
– В самом деле?
Он бросил деньги на стол. Пара монет упала и покатилась по полу.
– Черт возьми, ты прекрасно это знаешь. И ты потратила больше половины.
– Я наняла кеб. Он поморщился.
– Ах, кеб. Зачем?
Миранда не ответила. Где-то в глубине ее души вспыхнул крошечный огонек непокорности. Он не имел права так сердиться на нее. Она вернулась вовремя, чтобы переодеться и повторить свою роль.
– Отвечай, Миранда, – настаивал он, сердясь, что она сидит с опущенной головой и он не может видеть ее лицо. – Куда ты ездила?
– Я ездила на прогулку.
Шрив почувствовал, что не может совладать со своим гневом. Черт бы ее побрал! Она скажет ему правду! Он добьется от нее правды, а потом заставит дать слово, что ничего подобного больше не повторится. В конце концов он отвечает за дисциплину в труппе.
– Значит, на прогулку. Не сказав ни слова. Без разрешения. Взяла деньги, которые тебе не принадлежали, и поехала кататься. Как ты могла так поступить? Ты же член нашей труппы. И не говори мне, что ты поехала осматривать достопримечательности.
Когда сарказм его слов дошел до нее, Миранда возмутилась. Руки, до этого безвольно лежавшие на коленях, сжались в кулаки.
– А что, если и так?
Шрив схватил ее за подбородок и заставил поднять голову. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
– Ты плакала?
Миранда ничего не ответила, только молча смотрела ему в глаза.
Вдруг он заметил, что на ней был костюм героини пьесы «Много шума из ничего». Это было платье из тафты с юбкой в складку и темно-зеленый жакет. Волосы Миранды были собраны под шляпку того же зеленого цвета.
Она выглядела как обычная молодая женщина из хорошей семьи.
Шрив медленно разжал пальцы, отпуская ее. Когда он заговорил, его голос был нежным, уговаривающим.
– Где же ты все-таки была? Она сделала глубокий вдох.
– «Удивляюсь, как это вам охота все время болтать».[19] Это мое личное дело.
Шрив узнал эту фразу, узнал слова Беатриче, произнесенные именно тем голосом и с теми интонациями, которым он научил Миранду. Она проговорила свою роль безупречно.
– Не говори со мной таким тоном, – возмутился он. – Я сам научил тебя этому. Ты играешь. Ты могла бы обмануть того идиота, с которым ты была, но только не меня.
Его обвинение озадачило Миранду.
– Почему ты решил, что я была с кем-то? Он скрестил руки на груди.
– Потому что – в отличие от него – я не дурак. Я уже не удовлетворяю тебя? Теперь ты вышла на улицу?
Она удивленно смотрела на него.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь?
– Я говорю о том, что ты пошла на улицу искать кого-нибудь… какого-нибудь мужчину, чтобы немножко развлечься.
Наконец Миранда поняла, на что он намекал. Ее щеки запылали от стыда. Она вскочила с места и попятилась от него.
– Так вот что ты думаешь обо мне? Он помолчал.
– А что еще я должен думать? Скажи мне, что я должен думать.
Прижавшись к стене, она только качала головой. Его безжалостные слова больно ранили ей душу. Она получила жестокий и полезный урок. Шрив совершенно не уважал ее. И она не могла винить его за это. Ее возмущение сразу же погасло.
– Ты дурак, – тихо сказала она. – А я еще большая дура, что позволила тебе сделать со мной то, что ты сделал. Боже мой, сегодня ведь воскресенье!
– Значит, ты была в церкви? Придумай что-нибудь получше.
– Нет, не в церкви. Но я не ходила по улицам в поисках мужчины, чтобы удовлетворять свою похоть, как ты сразу же предположил. Ты единственный мужчина, который прикасался ко мне. Но какое тебе дело до того, сделала ли я это или нет? Ведь ты хотел, чтобы я познала страсть. Разве не ты это говорил? Выходит, ты не хочешь, чтобы я узнала, на что я способна теперь, когда мои чувства проснулись?
