прожили с Игорем Волковым около девятнадцати лет. В гражданском браке большую часть, так?
— Да, — Вика кивнула.
— Этот вопрос может показаться чересчур личным, но почему у вас не было детей так долго? А вы забеременели только в 2006 году. Вы как-то предохранялись?
— Протестую! — опять вскочил со своего места Виктор, но судья остановила возмущенные возгласы адвоката мановением руки. — Продолжайте, — кивнула она Жене.
— Да, я принимала таблетки.
— Все эти годы?
Вика замолчала. Очевидно, она не ожидала такого отступления от темы. И мысленно просчитывала, какой вред или пользу ей может принести ответ на этот вопрос. А главное, как ответить, чтобы это не нанесло ей вреда.
— Нет, — наконец-то решилась Вика. — Мы предохранялись традиционным способом. Таблетки я как раз начала пить перед тем, как забеременела. Очевидно, произошел какой-то сбой. Или они не помогли. Я не знаю.
— Вы не хотели иметь детей? Все-таки тринадцать лет…
— Хотела, но не давила на Игоря.
— Он был рад, когда узнал о ребенке?
— Нет, он был расстроен и взбешен. Я боюсь оставлять их с Костей наедине. Поэтому буду биться до последнего за сына.
Женя неспеша начал скользить, другого слова и не подберешь, по направлению к Вике.
— То есть сын родился по счастливой неожиданности из-за того, что вы перешли на таблетки?
Вика ненадолго замолчала, подыскивая достойный ответ.
— Можно сказать и так.
— Пока все, — Женя слегка склонил голову в сторону судьи и вернулся к своему месту.
А допрос все продолжался. Лёна мало понимала из того, что говорила Вика. Многое улавливала отрывками, и получалось что-то невнятное. Все силы уходили на то, чтобы держать глаза открытыми и делать вид, что все в порядке. Наверное, тогда это было к лучшему. Иначе Лёна бы просто не выдержала и все могло пойти кувырком.
Дальше Вика подробно рассказывала о своих мучениях под одной крышей с Игорем и о том, как узнала, что ее гражданский муж насилует ее несовершеннолетнюю дочь.
Лёна не знала, что говорила Вика, но по лицу Жени, пусть и через какую-то дымку и совсем неясно, можно было понять, что ее 'мамочка' говорит далеко нелицеприятные вещи. Даже лицо Жени, на котором всегда держалась маска учтивости и легкой улыбки, исказилось в гримасе отвращения.
Когда Вика закончила говорить, в зале суда стояла напряженная тишина. Никто не произнес ни слова, пока судья говорила о том, что надо привести Игоря Волкова.
— Ален, ты нормально? — Женя спрашивал так настойчиво, что казалось, он пытается давно до нее достучаться. — Ален!
— Я в порядке, — заплетающимся от слабости языком прошептала Лёна. — Где Игорь?
— Сейчас придет, не волнуйся.
После этих слов мозг Лёны отключился. Сил и энергии не было на лишние телодвижения и мысли. Самое главное — дождаться Игоря. И все. Все станет отлично. Только что ж так плохо…
Алена скорее почувствовала, чем увидела, как Игоря привели в зал. Даже сама атмосфера изменилась. Алена не могла бы объяснить точно, особенно со своим воспаленным сознанием, но как будто воздух уплотнился и стал более…наэлектризованным. Лёна не могла точно подобрать эпитетов.
Перед глазами расплывались черные круги, ее начало мелко потряхивать от озноба, а слабость была настолько сильной, что, казалось, малейшее дуновение ветерка, и она свалилась бы со своего стула. Слава богу, что в здании ветра не бывало.
Лёна попыталась открыть глаза пошире. Наверное, она просто не заметила, как от нехватки сил закрыла их. Иначе как объяснить такую темноту.
— Лён, Лёна, мать твою, — кто-то тряс ее за плечо. — Лён, ты меня слышишь?
Кажется Женя. Да-да, точно он.
— Я в порядке, — ей казалось, что она кричит, но друг продолжал переспрашивать.
Фоном она слышала чьи-то голоса. Самым громким и полным ярости, а Лёна почувствовала это даже сквозь боль, был голос Игоря. Еще она почти различила голос судьи. Да, наверное, он.
— Мать твою, ты что здесь делаешь? — обхватил ее за плечи Игорь. — Да еще в таком состоянии. Лёна…идиотка чертова.
Его голос раздавался очень невнятно, как будто Лёна накрылась подушкой и все звуки доносятся издалека. Но именно он помог Лёне выплыть из такого затягивающего забытья. Нашлись силы, чтобы открыть глаза и твердо встретить разъяренный взгляд Игоря.
— Не ори на меня, — она говорила спокойно, но сил на это уходило столько, что, казалось, что по ее лицу стекает холодный пот. — Ты должен был все мне рассказать.
Пока Алена пыталась взять себя в руки и с достоинством выдержать разговор с Игорем а не позорно свалиться от слабости, Женя попросил у судьи перерыв. Алена не знала, что говорил друг, но он сильно жестикулировал и указывал в ее сторону. Судья хмурилась, барабанила пальцами по столу, что-то отвечала, но Женька не сдавался.
— Идиотка несчастная, я бы сам все уладил, — Игорь отвернулся от нее, чтобы не выдать всей бури эмоций, которую уже не мог скрыть. С досады запустил руку в и так взлохмаченные волосы и растрепал их еще сильнее. — Зачем ты приехала сюда? Еще такая! Да ты горишь вся, Лён. Я даже отсюда чувствую!
— А что я должна была думать? — сил возмущаться и кричать не было, а жаль, потому что за его самонадеянность хотелось просто убить. — Ты не звонишь, не отвечаешь! Черт, Игорь, ты даже не рассказал мне толком ничего. Что мне прикажешь делать? Сидеть и ждать? — когда он возмущенно ругнулся, Лёна продолжила: — Я не хочу больше сидеть и ждать, Игорь. Я и так терпела два дня. Хватит. Я больше не могу и не хочу прятаться. Мы должны все решить вместе. Я прошу тебя, Игорь, — Лёна протянула дрожащую от слабости руку к его плечу и слегка дотронулась. — И если ты не прекратишь злиться, то я расстроюсь, — попыталась она разрядить обстановку.
Игорь не ответил, но ругаться сквозь зубы прекратил. Почувствовав, что ее рука дрожит даже, когда просто находится на его плече, резко развернулся и дотронулся до ее лба тыльной стороной ладони. Нежно и очень аккуратно, как будто боялся поранить. Если бы могла, Лёна не сдержала бы улыбки. Только что он стоял, весь пышущий злобой и яростью, а через мгновение наполнен нежностью и заботой.
— Ты вся горишь! Лён, да у тебя под сорок. Тебе нельзя находиться здесь, — безапелляционно отрезал Игорь. — Надо домой ехать и врачей вызывать. Так что…
— Нет, — слабым голосом запротестовала девушка, пытаясь отодвинуться от Игоря. — Не поеду.
— Алена, — он начал терять терпение и снова хмуриться. — Ты здесь загнуться хочешь?
— Я без тебя не поеду, — Лёна была непреклонна. — Я не хочу, чтобы ты снова вернулся в обезьянник. Вот когда освободишься, тогда и поедем.
Ей было больно смотреть на Игоря. Не потому, что слезились глаза, а потому что вспоминался давний разговор с Женей. Который не выходил у нее из головы с тех пор, как она узнала, что Игорь в СИЗО.
Он рассказывал ей о том, как проходил практику в исправительных колониях Европы и Америки. Первоначально Женина специальность была именно уголовным правом, и он активно изучал его и мечтал устроиться на работу именно с таким профилем.
Но потом резко поменял его, стараясь вообще не вспоминать о том, что хотел когда-то заниматься чем-то подобным. Он переквалифицировался и сейчас работал юридическим консультантом по экономическим и торговым вопросам. Сначала в Польше, потом в крупной автомобильной компании Франции, где продолжал трудиться и по сей день, правда, вдобавок подрабатывал и в России, как он говорил, для того, чтобы 'получить больше опыта'. В общем, было незаметно, что Женя очень жалеет о своем выборе.
Пару лет назад Алена подняла эту тему в разговоре с другом. Как-то не специально даже, просто начала расспрашивать о впечатлениях от Европы и работы там. И неожиданно перескочила на тему,
