Экзистенциализм, конечно, – это не психотерапевтическая техника, и он не претендует на это. Мне кажется, однако, что его ориентация подразумевает выводы психотерапевтического толка, которые Мэй детально прокомментирует в 4 главе.
В условиях ограниченного пространства, имеющегося в моем распоряжении, я бы хотел обозначить несколько основных направлений в отношениях к смерти, полученных в результате длительных серий исследований, которые я продолжаю до сих пор. Я предлагаю рассматривать эти данные как промежуточные результаты, которые в дальнейшем могут претерпеть изменения. Я надеюсь, что они содержат некоторые перспективы терапевтического плана. Результаты получены на четырех основных группах: 85 душевно больных, средний возраст которых 36 лет; 40 пожилых людей – средний возраст 67 лет; 85 'нормальных' людей более молодого возраста: 50 человек, средний возраст которых 26 лет, 35 специалистов – средний возраст 40 лет и 20 смертельно больных людей – средний возраст 42 года.
При ответе на вопрос: 'Что для меня значит смерть?' – доминировало 2 ответа. Одни смотрели на смерть философски, как на естественный процесс завершения жизни. Другие, религиозные по своей природе, понимали смерть как разрушение жизни тела и действительно начало новой жизни. Эти результаты в известном смысле вполне отражают интерпретацию смерти в истории западной мысли. Из двух противопоставляемых идей могут быть получены две противоположные этические системы. 'С одной стороны, отношение к смерти представляет собой стоическое или скептическое понимание ее неизбежности или подавление мыслей о смерти; с другой стороны, идеалистическое представления о смерти состоит в том, что ее признают как придающую жизни смысл или считают ее началом настоящей жизни человека'[17]. Это противопоставление лежит в основе глубоких противоречий, существующих в нашем мышлении относительно смерти. Наша культурная традиция предполагает, что человек ограничен смертью, но также способен продолжаться в некотором смысле и по ту сторону смерти. С одной стороны, смерть рассматривается как 'стена', главная личная катастрофа, а суицид как проявление слабоумия; с другой стороны, смерть рассматривается как 'дверь', момент времени на пути в вечность.
Степень психического расстройства у пациентов, видимо, не зависела от их общего отношения к смерти. Ни невроз, ни психоз не продуцировали таких отношений к смерти, которые нельзя было бы встретить у нормальных людей. Эмоциональные расстройства, судя по всему, способствовали выдвижению на передний план специфических отношений к смерти. Эти результаты подтверждены находками Бромберга и Шилдера[18]. Лишь несколько здоровых людей представили себя умирающими в результате несчастного случая. В противоположность душевнобольным, большая часть которых видели себя умирающими из-за того, что они 'разбились в самолете', 'их переехал трактор', 'они уменьшаются' и т.д.
Когда людей просят высказать свои предпочтения по поводу 'способа, места и времени' смерти, подавляющее большинство из всех групп хотят умереть быстро и с минимумом страданий – 'умиротворенно во сне', как они это называют или 'от сердечного приступа'. Остальные хотят иметь много времени для того, чтобы попрощаться с семьей и друзьями. 'Дома' и 'в постели' – особенно часто упоминается большинством как предпочитаемое место смерти. Есть, естественно, и персональные идиосинкразии – 'в саду', 'глядя на океан', 'в гамаке весенним днем'. Около 15-20 % в каждой группе сказали, что для них не имеет большого значения, где они умрут. Можно лишь удивляться, почему эти ответы не отражают реального положения вещей. Ведь большинство людей встречают смерть не у себя дома, будь то в одиночестве или в окружении семьи с минимумом медицинских средств, поддерживающих жизнь. Мы умираем в 'больших' больницах, где имеются огромные возможности обеспечивать уход и облегчать боль, при равнодушном ярком свете электрических ламп и с кислородными подушками. Реальность смерти омрачается тем, что это становится публичным событием.
При упоминании о времени смерти большинство людей говорят, что они хотели бы умереть ночью, потому что 'так будет проще для всех', 'будет меньше суеты'. Выбор ночи как другого аспекта желаемого мирного конца жизни имеет второстепенное значение, но здесь проявляется множество скрытых символических обертонов, Гомер в 'Илиаде' упоминал о сне (hypnos) и смерти (thanatos) как о братьях- близнецах, и множество религий соединяют идеи сна и смерти. Ортодоксальные христиане, например, просыпаясь по утрам, благодарят Бога за то, что он вновь возвратил их к жизни.
Оценивая полученные данные, мы пришли к выводу, что некоторые люди, испытывая сильный страх смерти, могут обращаться к религии, потому что она помогает им справиться с этими страхами. Я подумал, что будет полезно получить сравнительные данные на религиозных и нерелигиозных людях. Средний возраст религиозной группы составил 3*1,5 лет; для нерелигиозной группы – 34 года. Основным отличием, характеризовавшим религиозную группу в противовес нерелигиозной, являлась вера в наличие божественной цели во всех событиях в мире, в жизни-после-смерти и принятие Библии как открытия божественной истины. Нужно быть осторожным, рассматривая религиозность как нечто неизменное; то же самое может оказаться верным и для нерелигиозного человека. Люди могут находить смысл и удовлетворение потребностей в религиозном сообществе при том, что участие в нем не обязательно имеет отношение к религиозной вере и связанным с ней обязанностям. Также люди могут уверенно выражать принадлежность к той или иной религиозной традиции без формальной принадлежности к ней или принятия ее обязательств. Кроме того, может иметь место разница между ценностями-обязательствами индивида и тем, чего требует 'официальная' теологическая структура его частной религиозной системы[19]. Другими словами, некоторые люди могут признавать религиозные принципы, но не следовать им. Другие могут принимать религию как способ защиты от 'стрел неистовой фортуны'. Далее, есть люди, которые включают свои религиозные верования в ежедневную жизнедеятельность. Поэтому здесь требуется более отчетливая категоризация. Например, отношение к смерти может различаться среди групп различного вероисповедания. Наша цель тем не менее на этом этапе сводилась к тому, чтобы получить некоторые общие данные относительно фундаменталистской и нефундаменталистской точек зрения. Верующие по сравнению с неверующими в нашем случае в большей степени страшатся смерти. Нерелигиозный человек боится смерти потому, что 'моя семья может остаться без средств существования', 'я хочу еще кое-что сделать', 'я наслаждаюсь жизнью и хочу, чтобы это продолжалось'. Акцент ставится скорее на страхе прекращения жизни на земле – что бытие остается позади, – чем на том, что случится после смерти. Для религиозных людей стресс двойной. Как в связи с постжизненным событиям – 'я попаду в ад', 'я еще не искупил свои грехи', – так и в связи с прекращением земного существования. Данные показывают, что даже вера в то, что человек попадет в рай, не является достаточным противоядием для изживания страха смерти у некоторых верующих. Это явление вместе с сильным страхом смерти, который возникает к пожилому возрасту у существенного числа склонных к религии индивидов, может отразить защитное использование религии некоторыми людьми. В соответствии с этим религиозные люди в нашем исследовании придерживаются значительно более негативной ориентации по отношению к зрелому периоду своей жизни, чем нерелигиозные.
Продолжая эту линию, я думаю, что усиленное внимание к этой проблеме и продолжительный поиск 'эликсира молодости' во многих слоях нашего общества отражает, до некоторой степени, тревогу, связанную со смертью. Одной из причин, почему мы отвергаем пожилых людей, является то, что они напоминают нам о смерти. Специалисты, особенно врачи, которым приходится вступать в контакт с хроническими и смертельно больными пациентами, отмечают у себя также аналогичное стремление к избеганию в себе. Я бы хотел продемонстрировать, что некоторые врачи часто отвергают умирающего пациента, потому что он растормаживает и проявляет их собственные страхи относительно смерти, что в некоторых случаях чувство вины, связанное с желанием смерти по отношению к значимым для них фигурам, играет важную роль, не говоря уже о задетом нарциссизме или недостаточной удовлетворенности врача, задача которого сохранить
