чтобы они делались анонимно. Он был твердо убежден, что благотворительность является его долгом. «Я хотел бы, – писал он Эндрю Карнеги по случаю передачи дара обществу Библиотеки Карнеги в Питтсбурге, – чтобы больше богатых людей поступали со своими деньгами так, как поступаете вы. Но ваш пример, – заверял он, – принесет плоды. Придет время, когда богатые люди будут жертвовать больше денег на благо других». Он писал Т.П. Хэнди, что его богатство было бременем, облегчавшимся удовольствием от пожертвований. «Я сознаю, что являюсь только опекуном и не могу стряхнуть тяжелую ответственность, лежащую на мне. Не стряхнул бы, даже если б мог». В то время, когда он уже израсходовал почти 300 000 долларов на покупку земли под парк, переданный Кливленду, его подвергла нападкам газета Plain Dealer. Но Л.Э. Холдену, написавшему ему о критической статье в газете, Рокфеллер спокойно ответил: «На людях, владеющих богатством, лежит большая ответственность, и я думаю, многие из них все больше осознают эту ответственность. Нам следует быть очень терпеливыми и добиваться выполнения своих обязательств, независимо от того, что об этом скажут в данный момент. Я буду ждать справедливой оценки Истории и буду стараться делать все возможное, все, что от меня зависит, и по мере своих возможностей. Нам следует ожидать более или менее неблагоприятной критики, как бы ни были благи наши намерения и как бы ни были правильны наши действия».
Рокфеллер делал это заявление, когда уже основал один из величайших университетов Америки и когда жертвовал миллионы долларов каждый год. В конце 1880-х годов его все еще критиковали за непонимание того, что рост богатства должен сопровождаться увеличением объема благотворительности. В 1888 году «Стандард ойл» получила особенно высокие дивиденды, которые подскочили до 13 705 505,5 доллара, в то время как пожертвования Рокфеллера оставались исключительно низкими, всего лишь около 170 000 долларов. В 1890 году, когда дивиденды «Стандард ойл» составили приблизительно 11 200 000 долларов, общая сумма его пожертвований чуть превысила 300 000 долларов. Этого было недостаточно. Он медлил с приведением своих благодеяний вровень со щедростью. Он не спешил с признанием того, что должен быть попечителем большого масштаба. Однако этому промедлению, возможно, было веское основание. Он понимал, что неразумные пожертвования могли быть хуже, чем их отсутствие вовсе. Крупные пожертвования следовало организовывать с той же тщательностью, что и крупный бизнес. В управлении нефтяным производством он руководствовался большой интуицией, набором практичных проектов и помощью группы способных партнеров, он был готов искать подобное сочетание факторов и в распоряжении своим состоянием. Кроме того, он ожидал, что его сын закончит учебу и возьмет на себя часть его бремени.
Деньги дают свободу, говорит Дин Свифт, но большое богатство становится тюремщиком. Справедливость этого афоризма Рокфеллер понял задолго до 1890 года. К этому году он находил изнурительным занятием рассмотрение обращений с просьбами пожертвований. Каждое поступление почты несло с собой большое число обращений, каждый день – сонм настойчивых просителей. Как заметил один друг Рокфеллера, за ним «постоянно охотились, к нему подкрадывались и пытались поймать как дикого зверя».
С ростом богатства Рокфеллер старался не изменять провозглашавшемуся им принципу: «Человек должен делать все, что может, и отдавать все, что может». По очевидным причинам организацией, способной оказать ему наилучшую помощь, была Баптистская церковь. Он стал ее наиболее могущественным прихожанином. К этой церкви принадлежало определенное число образованных, бескорыстных и мудрых людей, хорошо знакомых с экономическими и социальными проблемами. Такими людьми были ректор колледжа в Вассаре Джеймс М. Тейлор, ректор Корнеллского университета Джекоб Гулд Шармэн, У.Г.П. Фонсе, ставший вскоре ректором Брауновского университета, директор Теологической семинарии Рочестера Августус Х. Стронг, Томас У. Гудспид и Уильям Рейни Харпер из Теологической семинарии Морган-Парка близ Чикаго. Рокфеллер уже делал щедрые пожертвования баптистским миссиям и школам. Естественно, его благотворительные взносы под влиянием церкви все больше и больше распространялись на сферу университетских колледжей.
В период между Гражданской войной и 1900 годом наши колледжи и университеты ощутили два мощных импульса в отношении обновления и развития. Под руководством таких людей, как Чарльз У. Элиот, Эндрю Д. Уайт и Даниэл Койт Гилмэн, а также благодаря закону Моррилла, революции в научной мысли и технологическому прогрессу было фактически перестроено высшее образование. Второй импульс возник в то время, когда XIX век вступил в свое последнее десятилетие. В 1890 году Соединенные Штаты могли похвастаться всего лишь двумя действительно качественными образовательными учреждениями – университетами Гарварда и Джонса Хопкинса. Но к 1905 году ситуация изменилась с поразительной быстротой. В 1891 году открыл двери Стэнфордский университет, в 1892 году – Чикагский университет, в 1894 году – университет Кларка. Проявили себя такие ученые мужи, как Дэвид Старр Джордэн, Г. Стэнли Холл и Уильям Рейни Харпер, вместе с ними действовали такие новые столпы сферы образования, как Николас Мюррей Батлер в Колумбийском университете, Эдмунд Дж. Джеймс в университете Иллинойса и Саймон Паттен в Принстонском университете. Университеты достигали зрелости мгновенно. Столь быстрые и далекоидущие новации, какие отличали новые Чикагский и Стэнфордский, а также старые Колумбийский и Гарвардский университеты, стали возможными только благодаря внушительным пожертвованиям.
Не было сомнений, что Рокфеллер сыграет выдающуюся роль в содействии развитию высшего образования среди таких спонсоров, как Карнеги, Армор, Стэнфорд,
Джонас Кларк, Пулитцер, Дьюк и многие другие богатые люди. Он был одним из старейшин группы руководителей бизнеса, существовавшей со времени Гражданской войны. К 1890 году он далеко опережал их всех по размерам богатства, и в нем укоренилась привычка выделять на благотворительность крупные в сравнении с его состоянием суммы. Он находился в гуще сложных дел, но все больше сознавал обязанности, которые налагало на него свалившееся бремя богатства. Оно ставило его лицом к лицу перед двумя видами ответственности – меньшей в отношении инвестирования капитала, большей в отношении филантропии. В течение многих лет он настаивал на том, чтобы значительная часть прибыли «Стандард ойл» вкладывалась в оборудование и расширение производства, в то время как он наращивал свою долю акционерного капитала в корпорации. Не позже середины 1890-х годов он купил большие пакеты акций у Флэглера, затем окунулся в бизнес во Флориде. Когда в 1882 году образовался трест, Рокфеллер располагал четвертью его акций, через 15 лет он владел приблизительно 3/10 акций.
Трест вырабатывал поток богатства, какой ни одна другая крепко сбитая корпорация в мировой истории не могла себе позволить. Его годовые дивиденды точно показывают уровень доходов, поступавших в сейфы Рокфеллера. В 1887 году они достигали 13 705 000 долларов. Опустившись в 1889 году до 10 620 000 долларов, доходы Рокфеллера вновь подскочили в 1890 году до более чем 11 000 000. За шестилетний период 1885–1890 годов дивиденды, выплаченные «Стандард ойл», немного не достигли 60 000 000, в которых доля Рокфеллера составляла 15 000 000—20 000 000. В следующие шесть лет объем дивидендов достиг более 80 000 000, из которых главе треста причиталась соответствующая сумма.
Он все еще нуждался в подходящем механизме инвестирования этих денег. Советы партнеров, банкиров и друзей не приносили желаемых результатов. Удручало также отсутствие системного подхода в пожертвованиях. Он выделял сотни тысяч долларов ежегодно на разные проекты и в помощь многочисленным учреждениям.
С присущей ему методичностью он придерживался тщательно разработанных правил в своей благотворительной деятельности. Но он нуждался в исследовательском и административном офисе для такой работы.
Рокфеллер не мог обойтись без пожертвований на образование. Однако вовсе не было обязательным, чтобы его первый крупный взнос пошел на основание университета, и в течение некоторого времени казалось маловероятным, что такое учреждение появится на западе. Шаги, которые привели его к созданию Чикагского университета, представляют собой особый интерес, потому что это история о столкновении сильных характеров и устоявшихся групповых интересов, а также история о расколе, затронувшем собственную семью Рокфеллера.
Восток против запада. Идеал специализированного образования против идеала всеобъемлющего образования. Религиозный характер образования против светского его характера. Вот линии разграничения, по которым развивался конфликт между советниками Рокфеллера. Церковные лидеры советовали ему делать пожертвования высшему образованию. Эти мнения находили поддержку человека сильного интеллекта и воли Августуса Х. Стронга. Противоположного мнения придерживались равные по
