– Пойду пока фургон отгоню. Проклятые инспекторы в этом квартале настоящие гестаповцы.
Когда он ушел, Траут обратился к смотрителю:
– У вас в восемьдесят второй квартире проживает Кэтрин Дженнингс?
– Новенькая. Несколько недель назад въехала.
– Что можете рассказать?
– Не особенно с ней разговаривал, кроме воскресенья, когда она в лифте застряла. Одно скажу – денег у нее навалом, судя по тому, сколько платит.
– Как думаете, кто лифт испортил? Местные хулиганы? Или это с ней как-то связано?
Смотритель пожал плечами:
– По-моему, механик не хочет признавать, что тут чисто техническая проблема. Может быть, свою шкуру спасает. Или честь компании.
Траут кивнул, но не поверил. Спустившись в шахту, составит собственное мнение.
– Значит, не знаете, чем та самая Кэтрин Дженнингс на жизнь зарабатывает?
Смотритель покачал головой.
– Замужем? Дети есть?
– Одна живет.
– Куда ходит, не знаете?
– Я нахожусь в другом конце дома, в этом крыле жильцов не вижу, пока не возникнут проблемы. У нее что, с законом неприятности?
– Нет, ничего подобного. – Полицейский ободрительно улыбнулся, выудил из кармана удостоверение. – Разрешите представиться – констебль Траут. Новый патрульный в вашем районе.
Смотритель взял удостоверение и с сомнением осмотрел, словно визитку розничного торговца.
– Надеюсь, будешь сюда заглядывать вечерком попозже по пятницам и субботам. На прошлой неделе маленькие ублюдки мусорный бак подожгли, – проворчал он.
– Для этого я сюда и поставлен, – серьезно заявил констебль.
– Поверю, когда увижу собственными глазами.
85
– Эй, старик, уже взлетел?
Грейс стоял в носках в южном терминале аэропорта Гатуик, глядя на свои туфли, выползавшие из сканера на ленте конвейера. Прижав к уху мобильник, ответил:
– Пока одни башмаки. Эта процедура с ума меня сводит. С каждым следующим полетом снимаешь с себя все больше вещей, черт возьми. И только потому, что пять лет назад какой-то придурок зашнуровал ботинки светящимися шнурками! Саквояж пришлось сдать – по новым правилам он негабаритный, значит, по прибытии придется ждать багажа. Пустая трата времени, будь я проклят!
– Плохо спал?
Грейс ухмыльнулся при воспоминании о сладкой ночи с Клио:
– Нет. Гораздо лучше, чем вчера. Никто мне не жаловался на дерьмовую жизнь из-за какой-то свихнувшейся бабы.
Проигнорировав колкий намек, сержант полюбопытствовал:
– Пес тебя больше не метил?
Грейс, одетый в официальный костюм, желая прилично выглядеть по прибытии в Нью-Йорк, пытался стоя зашнуровать правую туфлю, придерживая плечом трубку. Потом сдался и сел.
– Нет. Вместо этого на полу лужу сделал.
– С тобой все в порядке? Голос глуховато звучит.
– В порядке. Стараюсь зашнуровать чертов башмак. Ты по делу звонишь или так, поболтать?
– Что тебе известно о марках? – спросил Гленн Брэнсон.
– Вин или автомобилей?
– Очень смешно.
– Кое-что знаю о марках британских колоний, – объявил Грейс. – Папа их собирал после первого погашения. Постоянно мне в детстве дарил. Они ровно ничего не стоили. После его смерти мама меня попросила отнести коллекцию к филателисту, который пары шиллингов не дал. Если хобби подыскиваешь, лови бабочек или подумай насчет трейнспоттинга.[13]
– Обязательно. Все?
Рой хмыкнул.
– Слушай, мы с Беллой только что виделись с Клингерами. Насчет наличных, полученных Лоррейн Уилсон. Три с лишним миллиона фунтов, помнишь? Возможно, она их на марки потратила.
– Да ну?..
Грейс бросил возиться со шнурком и сосредоточился, вспоминая свой разговор с Терри Биглоу во вторник.
– Вот тебе и ну. По словам Стивена Клингера, мир филателистов тесен. Похоже, все друг друга знают.
– Назвал местных дилеров?
– Кое-кого.
– Слушай, Гленн, тесный круг, как правило, смыкает ряды, защищая себя и любого, кем кто-нибудь интересуется. Иди и бери их за яйца, понятно?
– Угу.
– Объяви, что речь идет об убийстве, поэтому за сокрытие любой информации они пойдут под суд, как соучастники. Из глотки выдавливай показания.
– Слушаюсь, босс. Счастливого полета. Передавай привет Большому Яблоку.[14] Отдыхай.
– Пришлю тебе открытку.
– Не забудь марку наклеить.
86
Белла связалась по телефону с бригадой, работавшей над операцией «Динго», и попросила составить полный список торговцев марками в районе Брайтона и Хоува. Потом они с Гленном отправились на Куинс- роуд к упомянутому Стивеном Клингером магазинчику.
Казалось, витрина магазина «Хоукс» никогда не меняется, лишь пополняется время от времени коробочками с монетами, медалями, погашенными марками в пластиковых пакетах, старыми почтовыми открытками.
Они торопливо вошли, укрываясь от крепчавшего дождя, и увидели двух лет за тридцать женщин, возможно сестер, симпатичных и светловолосых. Гленн совсем иначе представлял себе филателистов, считая увлечение марками делом занудных угрюмых мужчин.
Увлеченные беседой дамы не признали в них детективов, скорее приняли за праздных бездельников. Гленн с Беллой озирались вокруг, вежливо дожидаясь конца разговора. Внутри магазин был полностью заставлен раздвижными столами, заваленными картонными коробками с открытками, изображавшими сбор винограда и давно исчезнувшие виды Брайтона.
Женщины вдруг замолчали и оглянулись. Брэнсон предъявил удостоверение:
– Сержант Брэнсон, уголовная полиция Суссекса. А это моя коллега сержант Мой. Хотим поговорить с владельцем магазина. Это кто-то из вас?
– Да, – любезно, но сдержанно ответила дама постарше. – Я Жаклин Хоукс. В чем дело?
