Позвонил еще раз. Секунд через тридцать раздался голос с сильным ирландским акцентом:
– Кто там?
– Полиция, – объявил сержант Брэнсон. – У нас ордер на обыск квартиры, вы должны нас впустить.
– Полиция, говорите? – подозрительно переспросил мужчина.
– Да.
– Черт! Обождите минуточку, дайте одеться.
Вскоре дверь открылась. На пороге стоял с виду крепкий бритоголовый консьерж лет шестидесяти с перебитым боксерским носом, в тельняшке, широких спортивных штанах и шлепанцах.
– Детективы сержант Брэнсон и сержант Мой. – Гленн предъявил удостоверение. Белла тоже показала документы.
Ирландец по очереди с сомнением на них прищурился.
– А вы кто? – спросила Белла.
Воинственно скрестив руки, консьерж представился:
– Доулер. Оливер Доулер.
– У нас ордер на обыск квартиры двенадцать-ноль-два, мы с одиннадцати вечера звоним жильцу и не получаем ответа.
– Э-э-э… так… двенадцать-ноль-два? – нахмурился Оливер Доулер. Поднял палец и весело ухмыльнулся. – Неудивительно, что не получили ответа. Жилец вчера очистил квартиру. Чуть-чуть разминулись.
Брэнсон выругался.
– Как «очистил»? – переспросила Белла.
– Уехал.
– Куда, не знаете? – спросил Гленн.
– За границу, – сообщил консьерж. – Сыт по горло английской погодой. – Он ткнул себя в грудь. – Я тоже. Оттрублю еще два года – и на Филиппины.
– Оставил адрес, номер телефона?
– Ничего. Сказал, сам объявится.
Сержант указал наверх:
– Пройдемте в квартиру.
Все трое поднялись на лифте в пентхаус.
Оливер Доулер выразился точно: Космеску в самом деле очистил квартиру. Ничего не осталось – ни мебели, ни ковров, даже мусора. На проводах висели голые лампочки. Сильно пахло свежей краской.
Детективы обошли все комнаты, слыша эхо собственных шагов. На кухне Гленн открыл дверцу холодильника и морозильной камеры – пусто. Посудомоечная машина пуста. Заглянул в стиральную машину и в сушилку в подсобке – тоже пусто. При беглом осмотре не обнаружилось ничего, что хоть что-то сказало бы о жильце. На стенах ни одного пятна от снятых картин и зеркал. Брэнсон провел пальцем по светло- серой стене, но недавняя краска уже высохла.
– Он снимал квартиру или в собственность приобрел? – поинтересовалась Белла.
– Снимал, – ответил консьерж. – Без обстановки.
– Долго жил?
– Почти столько же, сколько и я. В будущем месяце десять лет стукнет.
– Значит, истек срок аренды? – уточнил Гленн.
Консьерж покачал головой:
– Вовсе нет. Заплачено еще за три месяца.
Детективы хмуро переглянулись. Брэнсон вручил консьержу визитку:
– Если он с вами свяжется, сообщите, пожалуйста. Нам срочно надо с ним побеседовать.
– Обещал черкнуть или сообщить по электронной почте новый адрес на случай счетов и всякого такого.
– Что о нем можете рассказать, мистер Доулер? – спросила Белла.
Консьерж покачал головой:
– За десять лет ни разу с ним не разговаривал. Ни слова. Весь сам по себе. – Тут он усмехнулся. – Только я частенько его видел с очень даже приятными дамами. Глаз у него хороший на женщин, ничего не скажешь.
– А где его машина?
– Тоже уехала. – Консьерж зевнул. – Я вам еще нужен?
– Можете идти, – разрешил Гленн. – Мы долго не задержимся.
– Конечно, – ухмыльнулся консьерж. – Я тоже так думаю.
После его ухода Гленн улыбнулся:
– Есть! Вспомнил.
– Что? – поинтересовалась Белла.
– Вспомнил, кого он мне напоминает. Актера Юла Бриннера.
– Кого?
– Из «Великолепной семерки». Один из самых потрясающих фильмов!
– Никогда не видела.
– Боже мой, что за серая у тебя жизнь!
По выражению лица Беллы Гленн понял, что задел обнаженный нерв.
101
Утром в 7:45 Таня Уайтлок информировала свою команду о плане предстоящей операции.
Посмертное вскрытие брайтонского торговца наркотиками Джеффри Дивера, выпавшего из окна своей квартиры на седьмом этаже и разбившегося насмерть, показало, что ему в висок был нанесен удар тяжелым тупым предметом и он умер еще до падения именно от этого, а не от удара головой о металлическую ограду, как считалось вначале. По контурам раны на черепе и анализу застрявших в волосах фрагментов патологоанатом заключил, что орудием убийства вполне могла быть старинная медная настольная лампа, пропавшая из квартиры по заявлению обезумевшей от горя подружки Дивера.
Перед Таней была расстелена карта обширного открытого пространства до Старой Шорэмской дороги, примыкающей к кладбищу Хоува. На этом месте располагается городская свалка и предприятие по переработке мусора. Вчера в поисках той самой лампы бригада в полном составе целый день рылась в тоннах отбросов, загаженных крысиными экскрементами. Сегодня многие мучаются головной болью от паров метана, выделяемых гниющим мусором.
В светлеющем рассветном небе пилот четырехместной «сессны» радировал шорэмским диспетчерам:
– Джи-би-и прибывает из Дувра.
Маленький аэродром не освещается, поэтому функционирует с рассвета до заката. Самолетик прибыл одним из первых.
– Полоса ноль-три. Сколько пассажиров?
– Я один, – ответил пилот.
Сержант Уайтлок показала коллегам предстоящий квадрат работ, и все полностью сосредоточились. Никто не слышал рокот легкого самолета, пролетевшего низко над головой, закладывая круг на посадку в Шорэмском аэропорту.
Поскольку аэропорт не принимает международных рейсов, здесь нет ни пограничного, ни таможенного контроля. Прибывающие из-за границы пилоты должны сами вызвать таможенников и пограничников и до
