Ралука все сильней заводилась, требовала у Йена Тиллинга денег сейчас же, потому что дилер не будет ждать. Никто из румынок не понял отчаянного восклицания, когда Тиллинг, не обращая внимания на Ралуку, грохнул кулаками по столу в прокуренном кафе и крикнул по-английски:
– Все равно что иголку в стоге сена искать!
Кафе из гофрированного железа находилось рядом с Мясницкой лавкой и мини-маркетом на обочине грязной дороги – одной из главных пригородных артерий Бухареста, пересекающей Четвертый сектор. Снег хорошо поработал, наводя порядок на улице, засыпав мусор.
Проголодавшийся Тиллинг жадно жевал сухой батон с чем-то вроде мяса внутри. Начинка безвкусная, клеенчатая, но все-таки белок. Он был на взводе. Еле живые Илеана, Андреа, Ралука курили. Задача перед ними почти невозможная. В городе с двумя миллионами жителей десять тысяч выброшены из общества. Десять тысяч человек, в основном молодых, чей главный козырь – молчание и подозрительность.
Уже четырнадцать часов они обшаривают лачуги вдоль труб отопления, заползают в бесчисленные подземные дыры. Симону никто не знает. Если знает, то молчит. Тиллинг зевнул, усталость пробудила воспоминания. Он успел забыть то полное изнеможение, до которого доходит порой полицейский, проводя в погоне дни и ночи на одном адреналине, подхлестываемый предвкушением удачи.
– Господин Йен, пожалуйста, мне идти надо, – заныла Ралука.
– Сколько тебе? – спросил Тиллинг, вытаскивая потертый бумажник.
Она схватила сигарету из пепельницы, глубоко затянулась, нервно сцепила пальцы, раскачиваясь взад-вперед на стуле, не сводя глаз с бумажника, как бы из опасения, что он вдруг исчезнет, если его упустить из виду.
– Сто сорок леев.
Тиллинга неизменно ошеломляют суммы, которые тратятся на героин. Больше недельного заработка на низкооплачиваемой работе. Неудивительно, что девчонка пошла в проститутки.
Почти потеряв надежду, но доводя дело до конца, он отсчитал бумажки и кликнул хозяина кафе, пожилого бородатого мужчину в грязном фартуке поверх коричневой спецовки, который был современником Чаушеску и пережил его, видимо научившись довольствоваться судьбой, несмотря на унылый покорный вид. Бывший британский полицейский спросил, не знает ли он кого-нибудь из бездомных подростков, живущих поблизости. Очень многих, кивнул хозяин кафе, а кто их не знает? Некоторые забегают по вечерам перед самым закрытием, выпрашивают обрезки, остатки, черствый хлеб, приготовленный на выброс.
– Видели когда-нибудь девочку с пареньком? – продолжал Тиллинг. – Ему лет шестнадцать, ей тринадцать, хотя они могут выглядеть старше.
В глазах мужчины появился легкий блеск.
– Девочку зовут Симона, – подсказала Ралука, – а парня Ромео.
– Ромео? – Хозяин нахмурился.
Ралука, оживившись при виде денег, добавила:
– Вы его наверняка должны помнить. У него сухая левая рука, короткие черные волосы и большие глаза.
Мужчина, кажется, начал припоминать.
– А у его девчонки длинные волосы? Темные? Ходит в разноцветном спортивном костюме?
Ралука кивнула.
– У них есть собака? Они иногда пса приводят. Я кости для него припасаю.
– Собака! – заволновалась Ралука. – Собака! Точно, у них есть собака!
– Иногда заходят.
– Всегда перед закрытием? – уточнил Тиллинг.
Хозяин кафе пожал плечами:
– По-разному. В иные дни в другое время. Порой я их не замечаю. Предпочитаю покупателей. – Он посмеялся собственной шутке и вдруг спохватился: – Стойте-ка, совсем забыл. Девчонка утром забегала. Попросила косточку, особую косточку. Говорит, уезжаю, хочу псу сделать прощальный подарок.
– Не сказала, куда уезжает? – спросил Тиллинг, охваченный паникой.
– Должно быть, в круиз на Карибы, – опять усмехнулся мужчина. – Я спрашивал, она не ответила. Говорит, далеко.
– Случайно не знаете, где они живут?
Мужчина развел руками:
– Думаю, где-то рядом. На улице, под улицей… Точно не знаю.
Тиллинг посмотрел на часы. Только что минул полдень. Без дозы Ралука очень скоро выйдет из строя, а ему необходимо опознать Симону и, главное, поговорить с ней. Симона с Ромео скорее поверят подруге, чем ему. Но если дать деньги Ралуке, она сбежит, чтобы принять дневную порцию, и где-нибудь отключится.
– Давай я отвезу тебя к дилеру, ладно? А потом вернемся и будем искать.
Ралука заколебалась, бросила взгляд в окно на грязнеющую снежную пелену, кивнула. Тиллинг расплатился, и они ушли. За проведенное в кафе время температура еще понизилась. На улице в такую погоду не выживешь. Если Симона с Ромео поблизости, как предполагает хозяин кафе, то почти наверняка под землей у трубы отопления. Но на улицах сотни дыр, ведущих в подземные жилища бездомных. К тому же остается лишь несколько часов дневного света.
88
В центре каждого крупного города, где бывал Рой Грейс, есть улица, которая отличается от остальных. На ней он, даже не глядя на ценники в витринах, не может себе позволить делать покупки. И сейчас они к такой подъезжают.
– Максимилианштрассе, – проинформировал Марсель Куллен, переехав трамвайную линию и сворачивая на широкий величественный проспект, застроенный с обеих сторон красивыми официальными неоготическими зданиями. Фасады с колоннадой, с мраморными пилястрами, почти везде на нижних этажах сверкающие витрины магазинов под изящными маркизами. Грейс читал названия: «Прада», «Тодд», «Гуччи»…
Даже безупречный, хоть и старый серый БМВ немецкого детектива кажется слегка неуместным среди выстроившихся вдоль бровки тротуаров лимузинов с шоферами: «порше», «феррари», «бентли», новомодных маленьких «мини», «фиатов-чинквеченто» и «смарт». Все сверкают, несмотря на грязную серую снежную жижу по щиколотку.
Сидя на переднем пассажирском сиденье, суперинтендент держал в руках кипу телефонных распечаток, которые, сдержав обещание, предоставил ему комиссар немецкой уголовной полиции. Не терпелось взглянуть, но он вежливо поддерживал беседу с Кулленом на получасовом пути из аэропорта.
Высокий симпатичный Куллен подробно доложил, как поживают его жена и дети, и, несмотря на протесты Грейса, которого больше не интересовали поиски Сэнди, рассказал о последних шагах, предпринятых сотрудниками его отдела, отыскивающими ее следы, но, увы, не давших никаких результатов.
Проехали мимо импозантного отеля «Четыре времени года», и Куллен остановился у роскошного кафе с соблазнительно выставленными в витрине пирожными, клиентуру которого составляли исключительно женщины в длинных меховых манто.
– Здесь находится фирма, – указал комиссар на медную панель звонка на мраморном пилоне и на дверь рядом с ним. – Желаю удачи. Я вас подожду.
– Не стоит. Вернусь в аэропорт на такси.
– Вы были очень любезны со мной в Англии четыре года назад. Теперь я… как это говорится… к вашим прислугам.
Грейс усмехнулся, похлопал его по плечу:
– Спасибо, ценю.
