— Ты говори по-человечески.
— Ну, приметы у нас тут свои. Тот, кто раньше здесь спал, ушёл на Большую Землю.
— И что? Типа офоршмачился?
— Да какой там… Просто взяли его на переходе. И взяли как-то по-плохому. Короче, пропал человек.
— Может, завязал и решил жить, как все нормальные люди?
— Не-е, — осклабился Яцек. — Дизель не был нормальным, это кто угодно подтвердит. Лихой сталкер, профи экстра-класса. Он был повёрнут на Зоне.
— Дизель? — прищурившись, переспросил Олег.
— Ну да. Вот как у тебя на ботинках написано, так его и звали.
Гарин растерялся. Он не мог объяснить, почему сразу пошёл к этой кровати, просто это место показалось ему комфортным. Анджелина Джоли, опять же. Он не особенно её любил, но постер на стене выглядел настолько мило, что… у Гарина как будто и выбора не осталось. Он сел на эту койку, как на собственное место.
— Плевать на приметы, — вклинился в разговор Столяров. — Если не занято, то мы ложимся здесь. Моя-то шконка в порядке, или над ней тоже проклятие витает?
— Твоя в порядке. Тут Лаврик спал. На прошлой неделе его контролёр заморочил, а потом снорки добили, пока он очухивался.
— Ну и ладно, — умиротворённо молвил Столяров.
— Подваливайте к нам, как устроитесь, — сказал Яцек, выходя из кубрика.
Гарин проследил за ним взглядом, потом выждал ещё несколько секунд и прошептал Столярову:
— Что ты мне там гнал на улице? Какие дары природы, какой, на хрен, Мичурин! Я не собираюсь зависать в Зоне до зимы, чтобы обеспечивать кому-то сытую старость.
— Не волнуйся, разрулим. Не мог же я сказать им, что мы работаем в Институте и что моя прямая обязанность — поотшибать тут рога всем, начиная с самого Коршуна! Не нужно плодить лишних вопросов, особенно у людей алчных. Пусть лучше принимают нас за таких же барыг, как они сами, только чуток продвинутых. Пусть верят в простую правду, иначе начнутся выяснения, а это нам ни к чему.
— Угу… Я примерно так и подумал, — ответил Гарин с облегчением.
Запихнув рюкзак под кровать, он открыл тумбочку. Ее прежний хозяин действительно собирался вернуться: в выдвижном ящике лежали четыре пистолетные обоймы, механическая бритва, чекушка дешёвой водки и фотография Марины.
Олег сжал зубы до боли.
Марина?…
Всё началось с мотоцикла, им же и закончилось. «BMW К-1300», красавец. Даже не самолёт — птица! Чтобы купить это чудо, пришлось заложить квартиру. Ерунда! Дела на фирме шли хорошо, кредит он гасил с опережением. Зато какие у него были девушки! А потом появилась Марина, и он понял, что влюбился впервые по-настоящему. Всё только начиналось, впереди была вечность. В городе стояла жара, они ездили на реку. Часто, почти каждый день. Они не нравились местным — малолетним деревенским ублюдкам, всегда пьяным и верящим, что городской чувак на мотике украл их счастье. Что он мог у них украсть? Он не трогал их самогон, а больше их ничего не интересовало. Но они считали иначе и однажды ночью додумались натянуть трос между деревьями, в полуметре над дорогой. «BMW» — красавец, птица! — летел и переворачивался так медленно, что они с Мариной успели посмотреть друг другу в глаза и попрощаться. В итоге он ободрал руку — совсем немножко, даже не пришлось зашивать. Мог бы повредить голову, но спас шлем. А Марина… Марина разбилась насмерть. Они могли бы и разойтись — неизвестно, как бы там сложилось дальше, но за них всё решили три несовершеннолетних алкоголика, и впереди не осталось ничего, что было бы похоже на смысл жизни. Через неделю, такой же тёплой ласковой ночью, он вернулся в деревню с «Чейзером». Он творил ещё большее зло, чем они, он это знал, но остановиться не мог. Без проповедей и без пафоса, молча шёл за кодлой пытавшихся уползти подонков и разносил им затылки — один за другим, один за другим. Не спрашивая, кто виноват, не обращая внимания на пьяные мольбы, он казнил их всех. На следующий день он был уже в Зоне. Яцек не соврал: Дизелю незачем было оставаться на Большой Земле, в Зону он пришёл навсегда.
Гарин застонал и откинулся на твёрдый рулон матраса.
— Что с тобой? — спросил Столяров.
— Погоди… — Олег резко поднялся, достал из тумбочки бутылку и, свернув пробку, вставил горлышко в рот.
— Ты что творишь? — обеспокоился Михаил.
— Не могу, я не могу больше… — Гарин отдышался и сделал ещё один глоток. Водка лилась издевательски медленно, плескалась и обжигала. — Галлюцинации меня уже доконали. Я нездоров, Миша. Дома это было бы не так страшно, хотя радости тоже мало… Но тут кругом оружие, я просто не знаю, чего от себя ожидать.
— Не сгущай краски. Ты выглядишь абсолютно вменяемым человеком.
— Это снаружи. А внутри, — Гарин с силой постучал себя по лбу, — там какое-то радиоактивное кладбище. И знаешь что? Чем чаще я надеваю «венец», тем глубже проваливаюсь куда-то в чужую жизнь. Хотя я могу и ошибаться… Но мне так кажется. Я это заметил. Вот, вот! — Олег азартно схватил фотографию и потряс ею перед носом у Столярова. — Спроси у местных, что это за девушка.
— Ну хорошо, — с сомнением ответил Михаил. — А зачем?
— Так надо. Сходи прямо сейчас. Пожалуйста. А я пока вздремну. Чуть-чуть, полчасика. Мне необходимо.
— Это правильно. Поспи. — Столяров хлопнул его по руке и покинул комнату.
Гарин не заметил, когда уснул, а открыв глаза, почувствовал себя отдохнувшим и обновленным. Михаил стоял в проходе и смотрел на него со странным выражением лица.
— А?! — встрепенулся Олег. — Долго я дрых?
— Часа четыре.
— Ни фига себе!
— Ты бы хоть постель расстелил. Сетка, небось, на спине пропечаталась так, что можно в крестики- нолики играть, — засмеялся Столяров.
— Ничего, уже выспался. Ты сделал, что я просил?
— Про девушку? Поспрашивал, да. А что конкретно тебя интересует?
— Всё. Или хоть что-нибудь. Не томи!
— Толком никто ничего не знает. Дизель не был болтуном. Ну, судя по всему, это его невеста. Видимо, бывшая, поскольку он к ней не торопился. Зовут её Марина.
— Ясно, — упавшим голосом произнёс Олег.
— Успокоился? Всё нормально?
— Нормально, — сказал Гарин.
Глава одиннадцатая
— Наёмники, торговцы, «монолитовцы», кого тут только не носит, — посетовал Порох.
— Ренегаты, — добавил какой-то сталкер.
— Ну… — крякнул тот. — Какие они тебе ренегаты? Это раньше было просто — делить на охотников старой школы и на беспредельщиков. А теперь всё смешалось, уже не разберёшь, кто есть кто. А раньше- то, — мужчина помахал рукой куда-то вдаль, словно указывая на пропасть времени, — раньше не город был, а конфетка. Чистый, красивый, удобный. Во что его превратили… Урод на уроде. И сдаётся мне, что главная причина — не катаклизм, а люди, которые припёрлись в Зону. Они окончательно всё испохабили.
Доктора поминали уже третий час. В процессе, как водится, забыли, ради чего собрались за столом, — начались байки и анекдоты, выяснение отношений и разговоры за жизнь. Порох в этой компании был самым старшим. Не таким ветхим, как Шипр, а вполне ещё бодрым дядькой, но всё-таки возраст
