Снова панорама снаружи. Автопогрузчик совершил последний толчок, зад фургона перевалился за край причала и мгновенно скрылся из виду.
Другой ракурс. Фургон плывет, покачиваясь на волнах, неподалеку от набережной. Нос явно перевешивает, машина тонет медленно, но неуклонно, пуская пузыри.
Опять интерьер. Физиономия Приса превращается в маску смертного страха. Он старается оторвать руки, лихорадочно раскачиваясь взад-вперед, насколько позволяет ремень, выворачивая локти и плечи, рот кривится в ужасе. «Пожалуйста… пожалуйста… помогите… помогите же кто-нибудь!..»
На дальнем плане, снятом снаружи, фургон отплывает от берега. Видно, как Прис пытается вылезти в открытое окно, извиваясь, как «человек-змея» в цирке, пока передняя часть погружается, корпус наклоняется под углом в сорок пять градусов, вода плещет в окно.
Опять интерьер. Слышен глухой рокот. Внутрь хлещет темная вода с белой пузырящейся пеной. Уровень ее быстро повышается, заливая трепещущую грудь Приса, который рвется туда-сюда, отчаянно, яростно, тихо подвывая: «Нет… нет… нет…»
Вода дошла до шеи, до серьги в ухе, до нижней губы. Попадает в рот, он отплевывается, рот уходит под воду. Прис запрокидывает голову, высунув подбородок, и жалобно плачет.
«Кто-нибудь… помогите…»
Вода безжалостно поднимается, поглощает вытянутую шею, вновь доходит до подбородка. Голова мотается из стороны в сторону.
Зуб хлебнул кофе, закурил новую сигарету, бесстрастно просматривая запись, слушая дыхание тонущего человека, лихорадочно хватающего воздух, словно можно надышаться перед смертью.
Вода дошла до крыши. Голова дергается, глаза еще широко открыты. Изображение расплывается. Изо рта струями вырываются пузырьки. Судороги замедляются, прекращаются, голова просто болтается под действием течения.
Последние кадры вновь сняты снаружи. Виден только зад фургона с открытыми дверцами, исчезающий в чернильной бурлящей воде. Еще пузыри, и волны смыкаются, как занавес.
56
Зал брайтонского морга, где производятся вскрытия, недавно расширен вдвое. Одновременно сменены холодильники на более широкие камеры нового поколения в связи с тем, что современные граждане страдают ожирением.
В прежнем зале Роя Грейса мучила клаустрофобия, особенно когда туда набивалась масса народу, обязанного присутствовать при вскрытии. Теперь хотя бы стало просторней. Впрочем, среди кафельных стен в холодном резком свете его все равно пробирает дрожь.
Когда он учился в полицейском колледже, один инструктор любил зачитывать моральный кодекс сотрудника убойного отдела ФБР, составленный его первым директором Дж. Эдгаром Гувером. «Для полицейского нет выше чести и более почетного долга, чем расследование смерти человека».
Рой всегда помнит эти слова и сопряженный с ними груз ответственности. Но, ощущая этот груз, он одновременно испытывает в этом зале и другие чувства — неизменную скорбь о потерянной жизни, даже если это жизнь такого подонка, как Прис. Кто знает, каким бы он стал при других обстоятельствах, если бы начало его жизни не было таким безнадежным?
И еще. Несмотря на осознание своей ответственности, он иногда чувствует себя незаконно вторгшимся в этот зал. Вскрытое и выставленное на всеобщее обозрение тело как бы лишается права на деликатное обращение. И ни сами мертвые, ни те, кто их любит, не могут ничего возразить. Если человек умер при подозрительных обстоятельствах или больше чем через 28 дней после визита к лечащему врачу, коронер потребует вскрытия.
В данный момент Ивен Прис представляет собой сюрреалистическую картину. Он лежит на спине в джинсах и футболке, по-прежнему стискивая черное рулевое колесо, которое по распоряжению Надюшки Де Санча отсоединили и доставили в морг вместе с ним. Возникает впечатление, будто мертвый ведет автомобиль-призрак.
На прозекторском столе практикант-патологоанатом разложил окровавленные внутренние органы, и у Грейса, как всегда, крутит желудок от запаха дезинфекции, крови и разлагающихся тканей. Он оглядел поочередно мозг, печень, сердце, почки, электронные весы чуть поодаль на полке. На соседнем столе другой труп — пожилой женщины цвета мела с открытым ртом, распахнутой грудиной, вывернутыми наружу желтоватыми жировыми прослойками грудей, с завернутой на лобок кожей с живота, будто патологоанатом старался пощадить ее целомудрие.
Рой содрогнулся, шагнул ближе к Прису, шурша на ходу зеленым халатом. Надюшка осторожно отделяет кожу одного пальца тонким маленьким пинцетом вроде тех, которыми выщипывают брови. Фотограф Джеймс Гартрел методично общелкивает тело со всех сторон. Гленн Брэнсон в углу тихонько разговаривает по телефону. С женой Эри? Или с солиситором?..
Коронер Филип Ки в зеленом халате с маской, болтающейся на завязках под подбородком, наговаривает что-то на диктофон, озабоченно хмурясь.
Клио со своим помощником Дарреном стоят рядом, готовые ассистировать патологоанатому, но в данный момент делать им нечего, и они просто смотрят. Время от времени Клио поглядывает в сторону Грейса, на губах ее играет улыбка.
Суперинтендент усиленно думает. Приклеенные к рулю руки подтверждают без всяких сомнений, что Ивена Приса убили. Но зачем в машине установлена камера? Убийца поставил? Какой-нибудь подельник- садист, знавший, где Прис прячется?
Или еще хуже?
Связь с мафией не выходит из головы. Ответный удар ради мести?
Тело еще не опознано официально. Позже это сделает мать или сестра. Надюшка обещает растворить клей ацетоном, тогда можно будет снять опечатки для окончательного установления личности, подкрепив доказательства анализом ДНК. Хотя в тюрьме Форд уже положительно подтвердили, что это Прис, по татуировкам и шраму под глазом.
Пока Кевин Спинелла из «Аргуса» и прочие представители прессы ничего не знают. Только сотрудники, непосредственно присутствовавшие на причале и в данный момент в морге, осведомлены о приклеенных руках. Так что если в ближайшее время журналисты пронюхают об этом, будет известно, где искать утечку.
Грейс вышел из зала, связался с Норманом Поттингом и поручил ему отобрать нескольких человек, которые займутся камерой. В частности, разузнают, где в городе и окрестностях продается подобная аппаратура и кто ее покупал в последнее время.
Потом он позвонил в США Пату Лэнигану, через которого поддерживается связь с семейством Ревир, и спросил, способны ли родители погибшего парня, находясь в отчаянии, решиться на столь страшную месть.
Лэниган сообщил, что для этого у них вполне достаточно денег, связей и влияния, не говоря уже о том, что такие люди живут по другим правилам. Пообещал запросить разведку — порой до них доходят слухи о заключении контрактов с наемными убийцами — и сразу же перезвонить, как только что-нибудь выяснится.
Разговор произвел на Грейса тяжелое впечатление. Он вдруг поймал себя на желании, чтобы убийцей Приса оказался кто-нибудь свой, местный. Весть об убийстве в самом сердце Брайтона, организованном мафией, никому не понравится — ни совету по туризму, ни помощнику главного констебля Риггу, ни самому Рою Грейсу, если на то пошло.
Он сел на диванчик в маленьком кабинете, налил кофе из кофейника, стоявшего на горячей плитке, и его объяла мрачная решимость. Такие люди живут по другим правилам?..
Только не в его любимом городе!
