обратился он к бородатому другу-рокеру, азартно пыхтящему над монитором.
- Ты, балда от авангарда, - хмуро отозвался он, проигрывая в это время дяде Боре, - утихни. Или повозюкой кисточкой.
- Возюкают пятой точкой по унитазу. А я пишу и создаю, - отозвался он и, задрав голову кверху, ушел.
Томас окончательно разобиделся и около двух часов промывал мозги своим детям: мне, Нельке и Эдгару. Сестрица, в конце концов, сбежала на в гости к подружке с ночевкой, брат уснул, а я пала единственной жертвой разговорчивого родственника.
- Эти люди - как обезьяны, - вещал он мне, имя в виду гостей, - они затворники чужих интересов - они уткнулись в электронные рыла-воронки и отупели. Принесли свое здравомыслие в жертву бездушной электронике. Хм, а неплохая идейка, - сам себе пробормотал он. - большое полотно с рванными краями... четыре ряда столов со свиньями с несуразно огромными головами и черными пяточками... около каждой свиньи - роботы с человеческими глазами, опутанные проводами, тянущимися к свинкам...
- Томас, - спросила я через полчаса его рассуждений, думая о своем - естественно, о Кее, и о том, какой он поганец. - А при чем тут свинки?
- Катя! Я тебе тут распинался, а ты! Слушай, - вдруг он внимательно посмотрел на меня, - что с тобой такое? Ты опять очень грустная.
- Я? Грустная? - притворно удивилась я и качая пальцем тоненькую раму одной из папиных картин, висевших почему-то очень низко.
- С учебой что-то не то? Не волнуйся, в универе всегда можно восстановиться. Знание - не главное, я же тебе это уже говорил?
Спасибо, обрадовал. Вот она, настоящая родительская поддержка!
- Спасибо, но у меня с учебой все нормально. Мне вообще сдавать экзамены больше не надо - автоматы, - ответила я.
- Молодец! Так держать! Я всегда знал, что ты очень умная девочка, - тут же обрадовался папа, не вникая, откуда у его, в общем-то, нерадивой дочери 'автоматы'.
- Может, с Ниночкой поругалась? - спросил Томас. - Что-то ее давно не видно у нас.
- Все у нас с Нинкой отлично, - ответила я. - Она пока в Ницце отдыхает.
- Она молодец! Отдыхает не где-нибудь, а в культурном месте. Тогда что у тебя не так? - не унимался пытливый родственник. - Я же вижу по твоим глазам, что что-то не так. Очень уж много в них затаенной печали. О! Может быть, это из-за любви? Какой же я недогадливый! - хлопнул он себя по лбу. - Ты же юная дева, тебя сейчас интересуют только чувства! Это из-за твоего Антона? Ох, поэтому он к нам не приходит, милая? Вы поссорились? Ты его обидела? Ревнуешь к поклонницам?
- К поклонницам? - медленно произнесла я, чувствуя, что что-то недопонимаю. - Каким еще поклонницам? Что ты имеешь в виду?
- У рок-исполнителей всегда множество поклонниц, дорогая, - принялся втолковывать мне он, - и избранницам музыкантов всегда приходится тяжело. Многие из...
- Папа! - перебила я его чуть ли не истерично. - Ты знаешь, кто такой Антон?!
- Ну что ты так орешь? - удивленно взглянул на меня Томас, вальяжно развалившийся на своем круглом диване. - Где твои манеры, Катюша?
- Так, - грозно нависла я над ним, - откуда ты знаешь, что Антон - музыкант?
- Я не слепой, - улыбнулся родитель обескураживающе, - когда твой парень остался ночевать у нас, и мы всю ночь провели в беседах, я вспомнил, кого он мне так напоминал - парня-музыканта, которого я пару раз видел в клубах, а потом и в телеке. Мы разговорились, я высказал свои подозрения, и он подтвердил, что является солистом 'На краю'. Я тут, - кивнул на полку с дисками он, - знакомлюсь с их творчеством и придумываю варианты обложки нового диска. Только из-за Антона согласился - прекрасный молодой человек, который знает, что такое настоящее искусство, - не без намека сказал Томас.
Я слушала его и едва только сдерживала себя, чтобы не зареветь белугой.
- Папа, - вкрадчиво произнесла я, - что же ты мне не сказал, что Антон и Кей - одно и то же лицо? Что же ты молчал?
- А нужно было говорить очевидные факты? - посмотрел на меня родитель взглядом невинной бабочки.
- Вообще-то да! - заорала я, понимая, что вообще-то кричать на родителей некрасиво, но эмоции хлынули из меня, как водичка из фонтана.
- Эээ, Катенька, чего ты такая злая? - пробормотал художник. - Я думал, ты уже знаешь. Ведь вы же пара! Должны все друг о друге знать.
- Я не знала! - выкрикнула я. Подумать только, родной отец мне ничего не сказал! Обалдеть можно. - Не знала я. Томас, а тебе не показалось странным, что на сцене он один и зовется Кеем, а в жизни другой и зовется Антоном?
- Посмотри на меня, дочка, - все с той же улыбкой сказал мне родитель, - и скажи, может ли столь незначительный факт показаться МНЕ странным? И вообще, все знают, что сценический образ отличается от того, каков на самом деле артист. Пора бы уже знать подноготную сцены, Катюша! Ведь вокруг меня вращается столько творческих людей. Я думал, ты в мире искусства - как рыба в воде.
- Маразм, вокруг меня крепчает маразм, - пробормотала я.
- К тому же Антон очень просил называть его только Антоном и никак иначе. И не упоминать при людях, что он музыкант - ему от этого некомфортно, - продолжал защищаться Томас. - Ну почему ты до сих пор такая злая?
- Уже ничего, - взяла я себя в руки. Вот же собака этот Тропинин! Весь в свою мамочку.
- Если ты узнала это сейчас, значит, это так и должно было произойти, - убежденно отозвался папа. - Поэтому ты должна просто улыбнуться и порадоваться, что тебя любит такой яркий и популярный молодой человек, как Антон. А он хорош в музыке, хорош. Экспрессивен и псевдомрачен. Вот, допустим, песня про маньяка - сколько эмоций и затаенной радости!
- Чего? Какой радости? Он же убийца, - удивленно произнесла я.
- Не обращай внимания на оболочку. Содержание, - поднял палец, измазанный какой-то стойкой краской, Томас, - вот что является ядром истины.
Поговорив с Томасом, которому каким-то невероятным образом удалось меня успокоить, я притащилась в свою комнату и рухнула на кровать лицом вниз. Телефон так и не показал мне новых сообщения или звонков. Кейтон так меня и не хватился, и это невероятно бесило.
Подсознательно я ждала хоть какой-то реакции Кея - телефонных звонков, сообщений, может быть даже того, чтобы он, увидев не меня, а Алину, бросился бы вон из пиццерии, чтобы найти меня или бежать ко мне домой. Да, около дома я его ждала более всего, но он так и не пришел.
Но ничего из того, на что я надеялась, не случилось. Кей вытащился с Алиной на улицу, покричал на нее немного (признаюсь, это согрело мне душу), усадил ее в машину и поехал прочь, нарушив пару-другую правил, словно они были установлены для простых смертных, а не для него, Царственного Парня.
Всю дорогу множество назойливых вопросов 'почему' вертелось в моей голове. Они и сейчас вертятся. Почему Кей молчит? Почему он уехал с Алиной? Почему он вообще так поступил? Почему во мне нет чувства удовлетворенности местью, а в груди сидит новое неприятное чувство - такое противное, как будто бы по сердцу медленно проводят острыми когтями три десятка кошек?
Лучше бы ты традиционно спросила: - 'Почему я дура? Почему я не могу нормально отомстить? Почему я влюбилась в козла?'
Красивого и иногда такого нежного... козла?
Почти всю ночь я не могла заснуть. Все те же мысли, толкаясь и шипя друг на друга, торопились заполнить мое сознание, но мне мешали и внешние раздражители: Томас и его гости, которые надумали приобщиться к фольклору и горластым хором распевали всенародно любимые песни.
- Ой, цветет калина в доме у ручья, парня молодого полюбила я, парня молодого на свою беду..., - заливисто и вполне стройно пели они, а слова текста совпадали удивительным образом с моим ходом мыслей.
О, да, я полюбила этого... я уже не могу подобрать нужных метафор и эпитетов, чтобы выразить свое презрение к Кейтону. В общем, на беду полюбила этого Главного Бабника-кукловода Земли. Вот, уже на
