движением схватил свою саблю, но Анна приставила к его шее пистолет, и он не успел увернуться.
— Иди! — прошипела она.
Мужчина повернулся и пошел по берегу. Анна смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, а потом повернулась к команде:
— Спасибо, ребята. Я не обману вашего доверия! Джек тоже не подведет. Ведь «Куин» и ваш корабль.
Когда женщина вошла в рощу, напряжение спало, но она чувствовала себя выжатой, как лимон. Она не расскажет об этом Джеку. Но Мэри она расскажет все.
Анна достигла вершины своей карьеры, она стала королевой пиратов. «Куин» был плавающим замком с командой в составе сорока человек.
Мэри уже давно не маскировалась под мужчину, а пираты, хоть и ворчали, но терпеливо привыкали к ее новому обличью, потому что еще раньше она зарекомендовала себя мастером морского дела, и все знали, что она отлично владеет шпагой. В отличие от Анны, Мэри не выставляла напоказ свою женственность. Она носила неяркую одежду, короткие волосы и бегала босиком по всему кораблю вместе с командой. Ей не доставляло удовольствия, как Анне, примерять награбленные драгоценности, а Анна проводила свободное время, придумывая фасоны блузок и бархатных брюк.
Хозяин «Куина» — Джордж Фезерстон спокойно управлял судном, консультируясь с Анной каждый день. Калико — настоящий капитан корабля — был счастлив пока у него были ром и опиум. Дважды в день он одевал свой камзол, прогуливался по палубам, осматривал, все ли в порядке, затем садился играть в кости или сосредоточенно изучал карты, вспоминая старые победы. Джек и Анна больше не были любовниками, но оставались друзьями. Люди одного круга, связанные воспоминаниями о прошлом, они имели поддержку в лице своего корабля.
В те редкие, ночи, когда они спали вместе, Анна и Джек были очень нежны, как будто держали в своих руках разбитые мечты. Анна знала, что такое не может длиться долго, но сейчас она была счастлива.
Однажды, наедине, она спросила Джека, почему он пьет. Тот, глядя поверх высокой кружки, ответил:
— Ром развязывает веревки, которыми связан идол внутри меня.
Анну охватили печаль и раздражение.
— Ты имеешь в виду — животное.
Он грустно улыбнулся:
— Все равно…
Первый корабль, захваченный ими в следующем месяце, стал настоящим сюрпризом. Это был высокий корабль одного купца из Новой Англии. Судно было тяжело загружено и плыло медленно. Анна в подзорную трубу разглядела его хорошее вооружение. Она насчитала большое количество бойниц по обеим сторонам корабля. Он шел медленно, не подозревая, что к нему подкрадываются. Фезерстон подошел к Анне.
— Все правильно. Вам нужно показать, что вы его не упустите.
Анна подумала о Вейне, который был изгнан за то, что уклонился от сражения. Но эта «добыча» была настороже. Инстинкт подсказывал женщине, что это был отличный объект для нападения. И отступать, когда вся команда смотрит на нее и рвется бой, было невозможно.
Она дала экипажу команду спуститься, а сама рассматривала купеческое судно. Казалось, они не подозревали об опасности. Фезерстон взял штурвал, а Мэри повела судно так, чтобы добиться преимущества перед противником. Команда сбилась в кучу на уровне планшира, держа оружие. Купец из Новой Англии увидел перед собой большой сторожевой корабль, по-видимому, груженный балластом, который быстро двигался.
Джек вышел на носовую часть судна, и Анна протянула ему подзорную трубу.
— Веди корабль, капитан, — рассеянно сказала она, — судно купца хорошо нагружено.
Он вырвал подзорную трубу из ее рук и какое-то время рассматривал корабль на горизонте, затем перевел взгляд на спрятавшуюся внизу команду.
— Мы возьмем корабль, — он стукнул подзорной трубой по бедру. Никто не улыбался, у каждого теперь была своя роль.
Они были уже на достаточно близком расстоянии, когда рассмотрели флаги и опознали судно.
— «Благоразумная Танна» из Бостона, хозяин Израел Бемис! — прокричал им шкипер.
— А вы из какого порта? — спросил он и поднял английский флаг.
— С моря! — прорычал Джек. Анна видела, что Фезерстон дал сигнал, и из огромного бака на корабль посыпались пушечные ядра, а потом через пробоины в нос корабля хлынула вода.
Анна видела, как Мэри подняла на мачте черный флаг и подала сигнал команде. Все сразу же собрались и, крича, как демоны, размахивали своим оружием. Анна поспешила к ним. Быстрым маневром Фезерстон развернул «Куин» по ветру и пошел рядом с «купцом». Крюки, как стрелы, впились в такелаж «купца», и теперь они шли почти вплотную.
Это была быстрая, суровая битва. Все кончилось через несколько минут. Оружие рассекало воздух, и Билли, пошатнувшись, упал, его — череп был раскроен саблей… В этот момент Анна выхватила нож и вонзила его в грудь моряка. Нож вошел в тело мягко, но она боялась, что получит ответный удар саблей. Вместо того, чтобы отступить, она прыгнула ему на грудь. К счастью, он был маленького роста, и она держала его до тех пор, пока в его легкие не попала кровь, и не закатились глаза. Удивляясь собственному бесстрашию, она вытащила из тела мужчины нож, обтерла лезвие и приготовилась к встрече с другим врагом. Но ее остановил сигнал отбоя.
Израел Бемис, с рассеченной щекой, был сброшен с палубы «Танны» в баркас, вместе с большинством его команды. Анна посмотрела на лежащее у ее ног тело Билли. Его глаза смотрели прямо, на нее, безжизненные, тусклые, но удивительно спокойные. Анна почувствовала, что сейчас разрыдается, но как-то сдержалась. Она подняла голову и увидела на палубе Джека, который стоял без капитанской одежды и громко приветствовал команду. Вдруг она почувствовала себя старой и измученной. Рука ее по сравнению с рукой Билли была иссохшей и огрубевшей. Потом она очистила саблю, перед тем, как убрать ее. Кровь, стекающая по блестящему острию, напомнила ей, как стекает по ножу соус во время еды. И она провела по металлу языком. Она почувствовала резкую тошноту и отвращение от того, что ей приходится убивать.
На следующий день тело Билли и еще двоих погибших приняло море. Джек, следуя вечным морским традициям, распродал с аукциона все вещи погибших. Анна купила все, принадлежавшее Билли. Его рубашки не подошли ей, так как она была шире его в плечах. Но его флейта из слоновой кости была спрятана в ее личный тайник: флейта будет напоминать его голубые глаза и широкую улыбку.
Той ночью Анна шила, а Мэри чистила свои пистолеты. У нее их была целая коллекция, она промазывала их маслом с такой тщательностью, как любая благородная дама расчесывала и укладывала бы свои волосы. Том и Мэри считались супружеской четой: они рано уходили в каюту, были вместе целыми днями, следили друг за другом в битве… Мэри никогда не уклонялась ни от работы, ни от сражений, а Том никогда не освобождал ее от этого. Анна считала, что это — странное ухаживание, но ничего не говорила.
Сейчас она заметила довольное лицо Мэри и сказала:
— Знаешь, я по-своему тебе завидую.
Мэри удивленно посмотрела на нее:
— Да, и почему же?
Анна склонила голову над шитьем.
— Дважды в твоей жизни была любовь. Однажды во Фландрии, и теперь — в море, — она откусила нить, — некоторые женщины не знают, что такое любовь.
Мэри улыбнулась:
— Тебя вряд ли можно причислить к таким. У тебя, конечно же, не было недостатка в любви.
— У меня никогда не было недостатка в мужчинах, — поправила ее Анна, — но любовь — это другое. Мне не встречался человек, который по-настоящему знал бы и любил меня. Ближе всех был Джек, — она снова опустила голову, — а теперь и его нет.
