им перенести Аларику в кабину, однако лететь отказался. Галеон умчался, но следом за ним прилетели две машины инспекции, и Керри пришлось рассказывать, что случилось.
Через двадцать минут он освободился наконец, пешком направился к белому столбу лифта: через кусты орешника и мокрую, по пояс, траву. Мысленным взором он видел, как стартует с полигона крейсер УАСС “Искатель”, беря курс на Нептун, как тысячи, десятки тысяч людей застыли у виомов связи, на станциях СПАС, готовые по первому зову броситься на помощь, и грустная улыбка появилась на губах начальника отдела безопасности.
Последнюю строку Керри Йос произнес вслух.
“Тяжело тебе придется, парень, — подумал он. — Наблюдатель не оставит тебя в покое и когда- нибудь выйдет навстречу… когда я уже не смогу подстраховать тебя, как сегодня. Уж слишком многое ты знаешь. Единственное, чего ты еще не понял, что Наблюдатель живет впереди, в будущем, только так можно объяснить все происшедшее с момента появления “зеркальных перевертышей”.
Керри Йос вдруг остановился.
Навстречу из-за кустов вышел молодой человек в костюме техника ремонтного отдела УАСС. Керри узнал в нем парня, отремонтировавшего когда-то пульт в его кабинете.
— Доброе утро, — слегка поклонился он. — Кажется, пришла моя очередь? Богданов, Травицкий, теперь я…
“Техник” покачал головой.
— Все обстоит несколько не так, как вы думаете. Богданова мы не убивали, а Кирилл Травицкий… если бы он догадался вызвать нас — был бы жив.
— Почему же вы убили его?
— Потому что Филипп Ромашин прав: при возбуждении высших частот ТФ-поля возможен фазовый переход вакуума и, как следствие, рождение новой Вселенной с уничтожением старой. Травицкий решил формулу Ромашина до границ ее полною применения и высчитал тот диапазон частот, на котором ТФ- метрика наиболее неустойчива. Один толчок и…
— Понятно. Кто вы?
— Если речь идет обо мне лично, то я интеллект-автомат с конечной целью, в мои функции входит и связь с вами. А если о тех, кто меня создал и послал…
— Наблюдатель.
— Наблюдателя как такового не существует, есть прошлое, настоящее и будущее, так вот мои хозяева и друзья — будущее. Вернее, существа, которых можно назвать вашими потомками. Вселенная родилась пятнадцать миллиардов лет назад и пока еще расширяется, через сто миллиардов лет она начнет сжиматься, придет фаза фиолетового смещения, а так как потомки за этот кажущийся гигантским промежуток времени не сумели найти способ уберечь Вселенную от гибели в черной дыре, они решили повернуть время вспять. То есть у них от конца эры расширения до начала снова остается сто с лишним миллиардов лет, и они надеются, что этого хватит для решения задачи сохранить себя и мироздание.
Керри почесал лоб. Собеседник сочувственно кивнул.
— Сложно?
— Не вижу связи…
— Закончу. Итак, мы повернули во времени и пошли назад, но так как мы реализовали не прямо идущие обратные процессы типа: “старые начинают молодеть”, “звезды начинают не излучать, а поглощать энергию', — то можем вмешиваться в дела пращуров, способных в неведении запросто перевернуть мир и уничтожить все — и прошлое, и настоящее, и будущее. И все же мы хотим, чтобы Вселенная, в которой мы живем, уцелела. Ее так просто уничтожить!
Помолчали. Потом посланец будущего вздохнул.
— Я мог бы и не открываться вам, потому что верю — вы поняли все и без прямого контакта, но еще долго люди будут ошибаться, тяжело и больно, пока не научатся вовремя останавливать свое любопытство, порой жестокое и злое. Прощайте.
Молодой человек превратился в облачко света, потом в плоское “зеркало”; на Керри Йоса глянул из этого зеркала он сам.
А затем его отражение вдруг подмигнуло ему и исчезло. “Зеркало” свернулось в световую нить и ушло в зенит.
Керри Йос, прищурясь, посмотрел в ночное небо Земли.
“Прощайте, — сказал он мысленно. — Надеюсь, пути наши больше не пересекутся. Прошлое и будущее не должны пересекаться в местах, не предусмотренных природой, кроме точки настоящего, одно вытекает из другого, остальное — схоластика. Но, может быть, мир устроен гораздо сложнее, и мои внуки и правнуки жили и умерли задолго до того, как родился я? Иначе откуда иногда всплывает ощущение, что все это уже было со мной когда-то?”
— Да, это так, — раздался ниоткуда, из воздуха, или прямо в голове чей-то негромкий голос. — Время — не кольцо и не спираль, гораздо более сложная фигура, и все живущие в нем соединены незримой нитью бытия. Цель жизни — не человек, нет, цель жизни есть жизнь. Вы поймете это и без особого контроля.
Голос уплыл из сознания, потерялся в шумах звездного ветра, да и не голос это был — тень будущего. Керри постоял еще немного и двинулся к шатру света, зорко глядя под ноги, думая о людях, своих предках и современниках, о тех, кто борется и живет в пространстве непокоя и нуждается только в одном виде контроля — контроля совести и доброты.
Юрий Иваниченко
ВЫБОРНЫЙ
Медленно и мелодично били башенные часы. Звук пролетел над красной черепицей старых крыш и темными прямоугольниками крыш новых, сквозь редкие — осень — кроны акаций и тугие струны проводов и растворился в зарослях на кладбище.
Восковая луна вывалилась из сырого облака и глянула вниз. Глянула — и спряталась.
Последние отголоски двенадцатого удара прокатились между крестами и пирамидками, долетели, теряя силы, до последнего ряда надгробий, уже безымянных от времени, и замерли под стеной.
Ухнула и невнятно забормотала сова. Потом взлетела и, чуть проседая в такт взмахам бесшумных крыльев, прочертила темное небо и растаяла в округлой черноте окошка на звоннице.
Василий, вальяжно раскинувшись на плите собственной, хорошо ухоженной могилы, проследил за ее полетом и сообщил:
— Будет дождь.
Соседи промолчали, и только какая-то старушка из ближнего склепа вздохнула и мелко перекрестилась.
