Сочи, 16/6 — 29 года.
39
А. А. Жигиревой
Милая Шурочка!
У нас сейчас все на походном положении. Остается только двинуть в путь. Малышеву посланы и письма и телеграммы. Ответа нет. Ожидаем. Еще не решен вопрос у меня, поеду ли я вообще, если Малышев не ответит. Это завтра выяснится. А то неудобно вваливаться в Москву, если Малышева там не будет.
У меня 10 дней идет отчаянное воспаление глаз. Как раз перед отъездом.
Рая получила партдокумент и нагрузку женорга ячейки…
Самокритика развернулась бурным темпом. Печать ожила и стала настоящей большевистской печатью. Вскрываются пузырьки и нарывчики. Открывается целый ряд дел и делишек. Конечно, кое-кто пытается свести и личные счеты. Здесь сейчас почти все окружное руководство. Всплывают давно забытые дела и обрисовываются в совершенно новом свете… Крайкомиссией приведены материалы о моей прошлой борьбе с руководством, и кому следует — придется ответить на серьезнейшие обвинения…
Я тебе посылаю все эти материалы, чтобы еще раз перед тобой оправдать ту отчаянную драку, какую я вел в прошлом здесь.
Мне страшно больно, что я сам не могу принять участие в развернувшейся отчаянной борьбе, здесь, в этом маленьком затрушенном Сочи.
Я думаю, что не заслужу упрека, что, живя здесь, в Сочи, держался — моя хата с краю — я ничего не знаю.
Крепко жму твою руку, милый товарищ!
У меня есть достаточно сил для невзгод и печали, ждущих меня впереди, и если жизнь мне улыбнется, сделав хотя бы гримасу, то мы еще не раз подеремся.
Передай привет Ольге и «ленинградцу», последний, наверно, на меня сердит вдоску, считая меня злым дядькой.
«Райком» тоже прилагает свою рукопись, а мать шлет искренний и горячий привет.
Шлю и я свой горячий и искренний привет.
Сочи, 30/IX — 29 г.
40
Семье
Дорогие Митя, Катя и старичок батько!
Сообщаю — мама уже стала делегаткой женотдела парткома, получила себе мандат на сие звание и начнет вместе с Раей посещать собрание женотдела и ячеек ВКП(б). Будет вовлекаться в жизнь рабочего класса. Кто знает, может быть, если у нее найдутся силы и желания получиться, то и она станет членом нашей партии, третьим по счету в семье.
Сочи, 1929 года.
41
Р. Б. Ляхович
Милая Розочка!
Спешу тебе написать до твоего отъезда. Я думаю, что ты, уезжая в Сухум, заедешь в Сочи к матери и поживешь там у нее. Знаешь, Роза, может так случиться, что на зиму и я уеду в Сочи. Было бы хорошо, если бы ты осталась в Сочи, и жили бы тогда вместе. В общем, ты напиши мне письмо об этом до отъезда. Я бы много писал тебе писем, но мне трудно это, зато ты должна мне писать вовсю. Я ожидаю и с радостью читаю твои письма. Всегда, когда садишься писать кому-либо, ставь меня в первую очередь. Рая с 11 работает на фабрике и скоро пройдет чистку. У нее осталась одна задача: найти угол себе. Все же у Малышева в конторе неудобно… Я вообще думаю, чтобы Рая осталась совсем в Москве, если даже я уеду в Сочи. Здесь она получит пролетарскую закалку на производстве. Это я еще не проработал с ней. Ты, наверное, знаешь, что Петя женился, а ведь черт косолапый молчал. Пиши обо всем, что только захочешь.
Теперь о себе. Операцию глаз нельзя сделать сейчас, а надо ждать прекращения воспалительного процесса. Передо мной стоит вопрос: выяснить у профессуры (Авербах и Кончаловский) целесообразность моего пребывания в Москве. Надо тебе сказать, что пребывание в клинике для меня тяжело. Главное, некому читать, и я с завистью вспоминаю те дни, когда мы вдвоем читали дни и ночи.
Эх, слишком далеко-далеко живет мой личный секретарь! Прошли золотые денечки бессовестной эксплуатации Стамбулочки!
Мозг республики работает на сто процентов. Четки и ясны дальнейшие шаги! Только упрямство правых туманит свет. Ведь ясен факт, что Томского и Рыкова приходится выводить из Политбюро…
Привет твоим друзьям, если у тебя они гостят!
Ждем писем!
Товарищеский и горячий привет от Раи!
Москва, 24 ноября 1929.
42
А. А. Жигиревой
Милая Шура!
Пользуюсь тем, что Миша едет в Ленинград, поручаю ему зайти к тебе и пишу это письмо.
Менделеева меня навещает, рассказала мне все о партийных передрягах, которые тебе пришлось перенести. Наушники я получил. Мое горе, что я не мог до сих пор написать тебе ни одного письма, но ты знаешь, чем это объяснить. Рая вчера прошла чистку в коллективе. Грехов у нее пока нет, и все обошлось по-товарищески. На заводе ее нагрузили работой в Культкомиссии. Ходит в партшколу. Крутится, как волчок… но радостно видеть, как дивчина впрягла себя в работу и с увлечением ее выполняет. В Сочи осталась жить моя старушка, живет одна. Очень скучает и ожидает нас…
Вопрос с переводом в Кремль, видимо, решится в ближайшие дни. О подробностях и перенесенном мною заболевании расскажет Миша. Сейчас чувствую большую слабость. В клинике собачий холод (8–9®), сегодня единственный теплый день в клинике. О моем положении в клинике, в связи с моим участием в
