не требуй два тумана вместо одного.
— Не ори,— невозмутимо посоветовал водитель. — моё такси—«люкс». И хочешь не хочешь, ты мне выложишь эти два тумана.
— Поедем в автоинспекцию! Я подам жалобу на тебя.
— Пожалуйста… нашёл чем испугать!
Три новых пассажира уже доехали, куда им было нужно. Лотфали-хан остался вдвоём с водителем. Через несколько минут подкатили к учреждению, занимающемуся рассмотрением конфликтов между пассажирами и шофёрами такси.
— Ну иди, жалуйся…
Лотфали-хан увидел сотни три такси, выстроившихся перед зданием, и, забыв, что он поспорил с водителем, что собирается жаловаться на него, изумлённо спросил:
— Почему это здесь стоит столько машин?
— Ничего особенного… Люди тоже поругались, как мы с тобой.
— Значит, все собравшиеся здесь…
— Да, ага. Все собравшиеся здесь…— многозначительно улыбнулся водитель.
Лотфали-хан схватился за голову, потом, словно очнувшись, потёр лоб, вынул пачку сигарет и предложил водителю.
— Я не курю.
— Ну тогда…
— Что тогда?
— Ну это самое… вернёмся. Подбрось меня к улице Ираншахр.
— Учти, это уже будет стоить четыре тумана.
— Почему?
— Потому что «люкс»! В оба конца — четыре тумана. Мы ведь ещё должны доехать до прежнего места…
— Лотфали-хан взглянул на часы. Было пять минут десятого. Он откинулся на спинку сиденья, достал сигарету.
— Черт с тобой! Пусть будет «люкс»… Поедем. Ничего не поделаешь, придётся заплатить четыре тумана.
Бедняга главный редактор
Утром, по обыкновению, главный редактор газеты сел за стол, бегло просмотрел заголовки первой и последней полосы и сразу же обнаружил несколько опечаток, в корне меняющих смысл фразы: «…Вчера министр общественного озеленения не открыл парка Гутемберг!..»
Кровь ударила ему в голову: «Это ещё что такое!.. Бессмыслица какая-то… Ладно, не открыл, так не открыл. Читателям на это наплевать!» Взяв ручку, он стал писать: «Разъяснение. Во вчерашнем номере газеты в заметке об открытии парка Гутемберг вкралась досадная опечатка. Вместо слова „открыл” было напечатано „не открыл”. В связи с этим редакция приносит свои извинения».
— Ну-ка, парень, срочно передай это сообщение наборщику. Пусть наберёт петитом на последней полосе!
Не успел ещё посыльный выйти из комнаты, как раздался телефонный звонок:
— Господин главный редактор?
— Да, я вас слушаю!
— Сейчас с вами будет говорить господин министр.
— Як вашим услугам!
— Во вчерашней газете были допущены грубые искажения!
— Какие искажения?.. Вы имеете в виду насчёт открытия парка?
— Вот именно! Разве можно допускать такие ляпсусы…
— Извините, это была досадная опечатка. Только что мы отправили наборщику наши извинения.
— Господин главный редактор! Имейте в виду, что такого рода опечатки могут быть неверно истолкованы в министерстве, да и самим министром. Прошу вас, будьте более внимательны, чтобы в дальнейшем…
— Да, да… конечно. Извините, этого больше не повторится… В трубке слышатся частые прерывистые гудки.
Внезапно он вспоминает, что к восьми часам должна бы быть готова фотография вчерашнего убийства, поскольку к девяти часам её необходимо сдать в типографию.
— Где же обещанный снимок? — кричит он на первого попавшегося ему на глаза хроникёра.
— Какой снимок, ага?
— Вы ещё спрашиваете меня «какой снимок»?.. Фотография убитой вчера вечером в одиннадцатом квартале!
— Первый раз слышу, ага!
— А вы где работаете?
— Я, ага, работаю в отделе информации, а корреспондент по уголовной хронике господин Н.!
— Куда же он подевался?
— Отправился за фотографией убитой, ага…
Уже десятый час, а фотографии все ещё нет. Наконец появляется еле живой господин Н., ответственный за фотографии.
— Ну что, принесли?
— Нет, ага, не удалось!
— Почему?
— Родители не хотят, чтобы фотография их дочери печаталась в газете.
— Чем они объясняют?
— Не знаю, ага! Но не могу же я требовать у них фотографию насильно.
— Кто же заставляет требовать насильно? Надо было как-нибудь уговорить их.
— Как я ни упрашивал, они упёрлись и ни в какую!
— Меня это не интересует. Но сообщение обязательно должно быть с фотографией.
— Мне удалось заполучить фотографию её сестры. Годится,
ага?
— На кой черт она мне нужна?
Корреспондент чешет в затылке, затем, как бы найдя выход, показывает главному редактору снимок сестры убитой:
— Мы его напечатаем, а под ним напишем: «Это Эфат, сестра убитой прошлой ночью в одиннадцатом квартале Эсмат».
— Этого ещё не хватало! — подскакивает от возмущения главный редактор.— Давайте хронику без фотографии!
Корреспондент готовит хронику, но на сердце у него неспокойно: «Где бы все-таки раздобыть снимок убитой?» В конце концов ему чудом удаётся найти её школьную фотографию. Итак, репортаж получается все-таки с фотографией. Под ней надпись: «Жертва вчерашнего убийства Эсмат. Снимок относится ко времени её учёбы в школе, т.е. к 1934 году».
…Главный редактор доволен: большинство статей подготовлено во вкусе читателей и его
